Я входил вместо дикого зверя в клетку, 
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке, 
жил у моря, играл в рулетку, 
обедал черт знает с кем во фраке.

С высоты ледника я озирал полмира, 
трижды тонул, дважды бывал распорот. 
Бросил страну, что меня вскормила. 
Из забывших меня можно составить город. 

Я слонялся в степях, помнящих вопли гунна, 
надевал на себя что сызнова входит в моду, 
сеял рожь, покрывал черной толью гумна 
и не пил только сухую воду. 

Я впустил в свои сны вороненый зрачок конвоя, 
жрал хлеб изгнанья, не оставляя корок. 
Позволял своим связкам все звуки, помимо воя; 
перешел на шепот. Теперь мне сорок.

Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. 
Только с горем я чувствую солидарность. 
Но пока мне рот не забили глиной, 
из него раздаваться будет лишь благодарность. 

Всем спасибо...

Я входил вместо дикого зверя в клетку, 
выжигал свой срок и кликуху гвоздем в бараке, 
жил у моря, играл в рулетку, 
обедал черт знает с кем во фраке.

И.Бродский                                             
24 мая 1980 г.