В шумном Шанхае огни угасали,
Затих океан под волной голубой,
О девушке чудной с мечтой засыпая,
Слыла она всюду Шанхайской Звездой.
Её любили все: и грузчик в робе грубой,
И фокусник-жонглёр, и лодочник-чудак,
За дерзкие глаза, за огненные губы
Красавицу в порту прозвали Красный Мак.

Однажды к Шанхаю суровым норд-остом
Советское судно принёс океан,
На палубу вышли лихие матросы,
Средь них был красивый, седой капитан.
И в этот самый миг, рождая вдохновенье,
Она пленила их могучие сердца,
Красивый капитан зажёг в душе волненье,
И не сводила глаз с красавца моряка.

Присевши с ним рядом, она всей душою
Его попросила чуть-чуть рассказать,
Что называют Советской страною.
И можно ли в этой стране побывать?
Он долго говорил, на ложе, сидя рядом,
Она пленила взгляд, глаз чисто голубых,
И вот, прощаясь с ней печальным, нежным взглядом,
Он подарил букет из маков огневых.

В компании подлой был заговор точный,
Чтоб судну советскому вред нанести,
И Красному Маку в ликёре восточном
Приказано яд капитану нести.
И, страха не боясь, забыв о расе разной,
Взглянув ему в глаза, глазами полных мук,
Бокал преподнесла, и тут же жестом властным
От губ его она яд вырвала из рук.

Советское судно Шанхай покидало,
И вышла на берег людская толпа,
У Красного Мака сердечко страдало,
С букетом цветов улыбалась она.
Их провожали все: и грузчик в робе грубой,
И фокусник-жонглёр, и лодочник-чудак,
Лишь только у одной чуть вздрагивали губы,
И падала слеза на подарённый мак.

Вдруг выстрел раздался. И хрупкое тело
Внезапно упало к перилам моста,
За то, что поступок был дерзким и смелым,
Что яд капитану не преподнесла.
Кровь залила цветы, смешалась с красным маком,
И подняли её высоко на руках,
И лодочник-чудак у ног её заплакал,
И шумная толпа умолкла вся в слезах.