Ночь тесаков фригидна безбожна
звоном цепей какофонией битвы
вспорота надвое вновь факелами
проблеском глаз под плащом похоронным
они явились – заговор сабель
выколотый на прогнившем рассудке

Наше нашествие воспламенит
втоптанный в грязь обнищавший поселок
и без того уже проклятый тем
что называют страшась черным мясом

Гончие хряки сворой голодной
жалких повстанцев вырывают из пашен
где раньше трубы победы гремели
солдаты гвоздят мужчин вверх ногами

На перевернутых нами крестах
маской посмертной искаженные лица
пламя сжирает таинство глаз
мертвым мечты ведомы следуй

В их пелене не увидит себя
волчий оскал одержимый убийством
бусы ушей и немых языков
на теле покрытом спекшейся кровью
адский резак в каждой руке
злобный наемник чумной Потрошитель
сеящий сам же проклятье свое
сомнабулистический членовредитель

Вопли застыли в богохульных хранилищах
гимны единственной подлинной вере
что состоит в умерщвлении младенцев
иначе б они взрослели и крепли

И превращались в священнослужителей
узников хилых матерей и мужей
низких лжецов и напыщенных цензоров
бледные немощью нелепые трупы

Вскормленные приворотными зельями
наши безбрежные опустошения
вихрем казнят полки и деревни
режут тошнотное стадо христово

Жалобные отстои и сброд
согнаны в мрак бесплодных убежищ
из мешковины и бечевы
гнойные ямы черной проказы

Те что однажды лишались врага
войною шли на себя и их души
выветривались кость терла о кость
до растворенья во рву низвержения
эта война даже в запахе роз
что возлежат на бедняцких могилах
прахе размытом потоками слез
каждом рожденном и каждом убитом