Был день, когда женщины с мундштуками 
Решили, что ты так мила, 
И там же, тогда же мужчины во фраках 
Поняли, как я им люб, 
Уже составлялись партии в вист, 
И в камине светилась зола, 
Когда мы бежали с тобою по крышам, 
Среди закопчённых труб.

За нами гнались, рассыпая пудру,
Скользя на изломах крыш, 
Мужчины во фраках на голое тело 
И женщины без чулок,
И вдруг на карнизе какой-то мансарды 
Я вспомнил, что это Париж, 
А наш особняк, занесённый снегами, 
Так бесконечно далёк!

В тот вечер мы всё-таки сделали ноги 
В замок маркиза де Рю, 
Старый маркиз был печален, но мил 
И привечал гостей,
Он попросил оказать любезность –
Избавить его от брюк 
И разделить его пышное ложе, 
Всыпав ему плетей.

Он нам надоел уже дня через три 
Звоном своих вериг, 
И мы подарили его мулату, 
Который жил во дворе, 
Мы уезжали в шикарном авто, 
Из замка слышался крик, 
А мы вспоминали наш особняк, 
В метелях, в Москве, в январе.

Бог знает, где нас носило потом, 
Но пахло всё это Монмартром, 
Лиловые женщины на холстах, 
Мальчики и вино, 
Ты отрывалась и эдак и сяк, 
Я передёргивал в карты, 
И каждую ночь эмигрант Иванов 
За стенкой дрался с женой.

Так мы и дожили до русской весны, 
Крепко друг друга обняв, 
Старый товарищ – маркиз де Рю 
Слал нам кредиты и снедь. 
И вот однажды в апреле мы 
Увидели наш особняк – 
Корабль, готовый к отплытию по 
Прозрачной московской весне.