Мне больше не впору писать что-то Вам:
вот - грело, горело - и нету! 
И стали короткими мне рукава,
и руки объяли планету.

И колокол больше по мне не звонит,
и наше молчанье взаимно.
И так изъязвивший глаза мезонин
остался простым мезонином.

И будто бы по мановенью чьему
не стало ни книжек, ни музык
о нашей истории! Но почему
мой мир стал широк, а не узок?

Я больше не езжу смотреть на Ваш дом,
на собственный не насмотреться. 
У Вас в холодильнике виски со льдом
и точно такое же сердце.

Но полно о Вас, Вас и так здесь полно - 
в любой из моих предыдущих
написанных книг или снятом кино.
Вы - грех мой, и он мне отпущен!

И в знак изумленья изогнута бровь,
и пальцы вспорхнули по-птичьи...

Мне больше не впору писать про любовь - 
есть вещи куда поэтичней.