Неделя безумия,
нежности, музыки и любви.
А может, влюблённости?
Чёрт его разбери,
как это всё назвать на самом-то деле.
Чего уж греха таить –
голос его залпом пить, улетая в другие миры, в звёздные дали,
растворяясь друг в друге, обо всём забывая,
медленно... сотни миль преодолевая.
Он знает,
как всё это было мило – "милая моя, милый мой"...

И весь он такой непосредственный,
и всё у него серьёзно, да всё не по-детски –
жизнь свою любит расписывать,
до часа, до года, до каждого мгновения,
контролировать время,
следить за общественным мнением.
И всё у него по правилам, всё у него серьёзно,
и даже Ангел его не Шлессер, а "Шлёцер".
Ежедневники, календари, бизнес-планы,
только всё перечёркивает, переписывает заново,
в клочья страницы летят,
на душе оставляя шрамы,
Ни себя ни меня не жалея,
он живёт как умеет.
Он имеет на это право.

А я не имею над ним никакой власти –
Зачем?
Когда наше с ним время – олицетворение счастья.
И когда он глаза закрывал, улетал,
я вспоминала, как там, у Достоевского:
"Целая минута блаженства!
Да разве этого мало
хоть бы и на всю жизнь человеческую?"
Да разве этого мало?..

Так о чём же ещё можно спорить,
когда этих минут не одна – у нас было их целое море, целое море...
"милая моя, милый мой"