Этот город неприкаянных людей,
Принимающий бездомных так легко,
Не способен обогреть своих детей,
Потому что расположен высоко.
 Высоко над отоплением земным,
 Над покорностью других периферий,
 Он к себе суров и к жителям своим,
 Он не злой, но так уставший от мессий.

И уставший, но не ставший ни жлобом,
Ни искателем виновных и врага,
Ни девчонкою, торгующей теплом,
Он глотает ядовитые снега.
 И разбитыми ладонями плотин
 Упирается в бушующий залив,
 Но, как лики монументов и картин,
 Он по-прежнему спокоен и красив.

И уж если ты в туман его густой
Окунешься среди ржавых кораблей,
Ты отравлен будешь песнею морской
И виденьями качающихся рей.
 Крузенштерна льдом поросший такелаж
 Станет грезится в простых сосульках с крыш,
 И однажды этот город ты предашь
 И в другой далекий город убежишь.

И совьется из дорог бескрайних сеть,
Ты запутаешься, как плохой рыбак,
В океанах, проститутках и тоске,
И поймешь, какой ты все-таки дурак.
 Оглянувшись, ты увидишь, как блестит
 Петербурга шпиль высокий сквозь года,
 И, конечно же, он примет и простит,
 И ты больше не уедешь никуда.