Когда он вошел, госпожа сидела босая и плакала в свои волосы. 
 Перед ней на треножнике стоял башмачок, в нем хлеб, а на носке башмачка 
 горела восковая свеча. Под волосами виднелись обнаженные груди госпожи, 
 обрамленные, как глаза, ресницами и бровями и из них, как темный взгляд капало 
 темное молоко... Руками с двумя большими пальцами она отламывала кусочки 
 хлеба и опускала их себе в подол. Когда они размокали от слез и молока, она 
 бросала их к своим ногам, а на пальцах ног у нее вместо ногтей были зубы. 
 Прижав ступни к друг к другу, она этими зубами жадно жевала брошенную пищу, 
 но из – за того, что не было никакой возможности ее проглотить, пережеванные 
 куски валялись в пыли вокруг...