Из первых рук пришел ответ:
Где жизни нет – там смерти нет.
Лети, лети над облаками!
Маши ли, не маши руками -
Пилот направит самолет,
А упадет – не упадет
Ни ты не знаешь, ни пилот.

Первый пассажир думает: «Господи! Если мы долетим,
Буду ходить по земле так, будто по золоту –
Бережно, осторожно, с любовью.
Дышать на каждый шаг.
Ни разу не забуду покормить кошку,
Ежедневно стану звонить маме.
(Смотрение смерти в глаза –
Чудная возможность поразмыслить над
Своими грехами)
Не буду грызть карандаши
Пауков перестану бояться
Начну жить заново
Буду хорошим мальчиком, а не паяцем
Стану подлинным зайцем».
И когда шасси прикасаются
К посадочной полосе,
Человек преодолевает преграды аэропорта
И настоящий ветер дует ему в лицо,
Он делает один шаг, второй, третий, сотый
Дальше идет - не зайцем,
А сияющим непомнящим подлецом.

Второй пассажир думает: «Господи! Если не долетим,
На то твоя воля.
Только можно ли это мгновенно,
Без боли.
Я не знаю, как ты решишь поступить с нами.
Станут ли часы полета последними часами»
Он смотрит в иллюминатор.
Там зимнее солнце жарит похлеще июльского.
Изнанка облаков стелется прекраснее ковра персидского.
Солнце к ним добавляет красного.
Небо у горизонта зеленое.
Глаза человека синие.
В зрачках отражается смертельная красота.
Когда он закрывает глаза,
Представляет жену,
Мысленно целует ее - от лба до пяток,
Вспоминает отца и мать.
«О чем, - думает он, - еще не бессмысленно
Вспоминать, если господь решит нас убрать».
Глаза открывать, глаза закрывать.
Перевернутые облака, любимые люди.
Когда самолет садится,
Он выдыхает и уходит.
Настоящий ветер дует ему в лицо.
Он делает второй шаг, третий, сотый.
Чувствует себя вором и подлецом.

Не имеет значения, кому молиться:
Богу ли, психоаналитику, дереву или птице.

В любом самолете молятся как минимум двое.
Первая молитва поддерживает одно крыло, другая – второе