Я вас люблю, красавицы столетий, 
за ваш небрежный выпорх из дверей, 
за право жить, вдыхая жизнь соцветий 
и на плечи накинув смерть зверей. 

Как будто мало ямба и хорея 
ушло на ваши души и тела, 
на каторге чужой любви старея, 
о, сколько я стихов перевела! 

Капризы ваши, шеи, губы, щеки, 
смесь чудную коварства и проказ - 
я все воспела, мы теперь в расчете, 
последний раз благословляю вас! 

Кто знал меня, тот знает, кто нимало. 
не знал - поверит, что я жизнь мою, 
всю напролет, навытяжку стояла 
пред женщиной, да и теперь стою. 

Не время ли присесть, заплакать, с места 
не двинуться? Невмочь мне, говорю, 
быть тем, что есть, и вожаком семейства, 
вобравшего зверье и детвору. 

Довольно мне чудовищем бесполым 
тому быть братом, этому - сестрой, 
то враждовать, то нежничать с глаголом, 
пред тем как стать травою и сосной. 

Машинки, взятой в ателье проката, 
подстрочников и прочего труда 
я не хочу! Я делаюсь богата, 
неграмотна, пригожа и горда. 

Я выбираю, поступясь талантом, 
стать оборотнем с розовым зонтом, 
с кисейным бантом и под ручку с франтом, 
а что есть ямб - знать не хочу о том. 

Лукавь, мой франт, опутывай, не мешкай! 
Неведомо простой душе твоей, 
какой повадкой и какой усмешкой 
владею я - я друг моих друзей. 

Красавицы, ах, это все неправда! 
Я знаю вас - вы верите словам. 
Неужто я покину вас на франта? 
Он и в подруги не годится вам. 

Люблю, когда, ступая, как летая, 
проноситесь, смеясь и лепеча. 
Суть женственности вечно золотая 
и для меня - священная свеча. 

Обзавестись бы вашими правами, 
чтоб стать, как вы, и в этом преуспеть! 
Но кто, как я, сумеет встать пред вами? 
Но кто, как я, посмеет вас воспеть?