старый безумный ворон шипит мне, что оказался прав
не будет никакого завтра и наши тела нам не принадлежат
расправь крылья, как я, твердил упрямец, и улетай
дитя снегов, тебе не встретить старость, не найти своей стаи

я же скупо молчал, уперевшись глазами в окно, полное шрамов
затяжные прыжки с парашютом из-под одеяла. по утрам
жизнь несладка, но ароматна - кинза, эрзац фильмов с ветвями, 
которыми пичкают псевдоэлитарную лимиту в кинозалах

орудия - залп. плевать, доблестных ожидает вальхалла, 
но каждый сам в себе таит свою темницу и храм
Бог любит кротких, но не сломить лишь безумство храбрых,
что явно не про меня. и не про нас.

отражение карикатурно, будто вышло из-под пера Томаса Наста
как пел старик Летов, винтовка - это праздник
что ещё нужно для счаться? все мы никто в основной своей массе
мы - это я. всё - ненапрасно. но. не в этот раз

ветви от ветра клонят к земле свои нагие кроны
прикрываю стыд нелепого тела ветшающего пальто поднятым воротом
квартал — выкидыш города, чахлыми пятиэтажками вскормленный
и оставленный на растерзание недобрым взглядам прохожих

каждый вечер, проводя параллели, кормлю сумку вещами,
травлю себя тем, что сравнительно скоро отбывать в армию,
но всюду тюрьма гравитации, и нет разницы между там или здесь
градация цвета твоих глаз, как у пленки бензина, разлитого в воде

но тебя нет. возвращение к привычке быть никем
остаться навек наедине с простудой и приевшейся кельей
мой эскапизм — моя броня, но каждому однажды ева протянет яблоко,
пропитанное ядом харама, скверны и пагубы

если звёзды зажигают, значит это кому-нибудь выгодно
если звёзды зажигают, значит они однажды выгорят
ожидай ножа в спину от каждого, кто улыбнётся в лицо
всё суета, и нет ничего нового под солнцем