пальцы отстукивают привычные ритмы,
за пропитыми днями наблюдаю вечность.
прости, не проспим с тобой снова, утро,
гололёд и без шапки в троллейбусе встречном,
минута до выхода в рейсовый поезд,
ловлю я снежинки что в небе летают,
потом я ловлю резким жестом маршрутку
в попутку мне ветер лицо обдувает. 
кормился я взглядом по стёклам и стенам,
ногами сбивал я с дороги сугробы, 
плестись без оглядки по городу гордому,
где каждый радость пускает по венам. 

не знаю ни имени, помню лишь цифры, 
не знаю и толики, что я такое
памяти просто нет отдыха в скорби, 
и с каждой минутой теряются рифмы.
а вечером тонкие руки поднимут 
тяжёлую книгу Пелевина с полки,
колонки сорвались от частого крика,
внутри лишь поломки, пустые поломки. 
я только лишь сразу тебе позвоню
едва не попав на обед под автобус
я сор из избы выносить не люблю ведь
люблю лишь из мыслей накручивать соус.
и стакаю радость в часах и минутах,
под старые песни в пролёты летаю,
подъездов романтика, в сырости таю
как старая плесень в проёме за ванной. 
а кто мы такие
а что я такое
ответов на это не знаем мы сами. 
путей в бесконечность осталось навалом,
внутри батарей-одиночек в трамваях, 
листаю-листаю, как надобно станет 
оставлю на завтра все мысли на гранях.

и что я такое теперь?.. 
останавливаю воздух в лёгких, 
чтобы набрать побольше дыма по венам,
и в полудрёме зависну в оскалах прохожих,
в тетради иллюстрации проблем рисовал всё,
совсем не жалко, ведь ты и так рада.
за окнами пурга, а ты в тепле и с чая чашкой,
хотя и даже вечером когда в другой район,
а перед этим никотиновые трипы, 
замысловато подадим себя избитыми погодой,
чтоб оставили в покое и усадили в тёплое,
а что до нас, у нас же, помнишь,
дни с тобой вдвоём пропитые,
искали-рисовали мы себя на вывесках, 
афишах и рекламных стендах в центре города.
путей обычно больше, чем немного, 
но всё равно какая-то обида снова
в душе засаживает мысли воем
пошли быстрей домой, а я не знаю,
кто же мы такие, 
что же я такое.