Значит я буду твоей мишенью,
Тебе не впервой, а меня не спросили.
Слово моё не имеет значенья,
 и наш уговор, полагаю, не в силе.
Сентиментальных девчачьих рассказов 
ты больше не пишешь, а я не читаю.
Не будем гадать, кто из нас больше связан,
чья цепь из железа, а чья золотая.

Стреляй!
Чего же ты ждёшь, странный снайпер притаившийся где-то на крыше.
Ты тоже как я, ты почти что не дышишь,
и кажется даже почти не живёшь.
Стреляй!
не думай, не жди, ведь по людям палить куда веселей,
чем в каких-нибудь там воробьев/голубей...
так давай же родной, не тяни.

Смотри, из меня тоже вытащат сердце,
положат на дальнюю полку пылиться
рядом с твоим, им там самое место.
Ты видишь, какие вокруг меня лица?
Значит стреляй, прямо в голову целься,
они не боятся ни смерти, ни крови,
а за окном минус сорок по Цельсию,
и верный прицел твой давно на готове...

Стреляй!
Чего же ты ждёшь, странный снайпер притаившийся где-то на крыше.
Ты тоже как я, ты почти что не дышишь,
и кажется даже почти не живёшь.
Стреляй!
не думай, не жди, ведь по людям палить куда веселей,
чем в каких-нибудь там воробьев/голубей...
так давай же родной, не тяни...

Ты слышишь меня за все десять пролётов,
одно только слово, как звать тебя, милый?
Не бойся, скажи, это мне для отчёта.
Ты спрочишь: "готова?"
отвечу лениво:

Стреляй!
Чего же ты ждёшь, странный снайпер притаившийся где-то на крыше.
Ты тоже как я, ты почти что не дышишь,
и кажется даже почти не живёшь.
К чему выворачивать руль, вряд ли это тебе по душе.
От приправленных жалостью пуль толку мало, один рикошет.