«Медея», 13 больших хоров из музыки к спектаклю по Еврипиду (1995)
для спектакля Ю. Любимова

1. Пролог
2. То не птицы бездомной крик заглушён листвой…
3. Слышишь ли, о Зевес, вопли жены несчастной?..
4. Отчего она нам и лица не кажет?..
5. Снова слышен тот стон, безутешный плач…
6. Зла судьба к тебе, ох и зла!..
7. Рекам бежать назад время, как зверю — в нору…
8. Когда, раззадорясь, Эрос…
9. О, бессмертными избранные в родственники афиняне!..
10. Дети обречены, и спать идут раньше взрослых…
11. О, тянущийся, как рука…
12. Помню, в детской колыбели…
13. Никто никогда не знает, что боги готовят смертным…

Московский Новый Хор
Московский ансамбль современной музыки
под управлением Елены Растворовой

Дмитрий Денисов (флейта)
Александр Молодцев (труба)
Евгений Хлынов (труба)
Александр Лупачик (тромбон)
Олег Еремеев (тромбон)
Сергей Амплеев (ударные)

Москва, март 1995 г.

***

Никто никогда не знает, откуда приходит горе. 
Нас окружает море, 
А на горизонте горе заметней, чем голос в хоре. 

Оно приходит в Элладу чаще всего с Востока. 
Волны податливы, и поступь его жестока. 
Оно находит дорогу, ибо оно стооко. 

Колхида лежит от нас за тремя морями — 
земля со своими горами, героями, дикарями, 
вепрями, упырями, диковинными зверями 

и с Золотым Руном. Но, глаз не смыкая даже 
ночью, возле него там стоят, как стражи, 
чудовищные драконы, чтоб избежать покражи. 

И пятьдесят гребцов только с одним резоном, 
чтоб завладеть Руном, с песнями и трезвоном 
пустились на корабле за горизонт с Язоном. 

С морем дело иметь легче мужам, чем с пашней. 
За морем больше места для подвигов, пьянства, шашней. 
Завтрашний день мужам приятнее, чем вчерашний. 

Вот отчего аргонавты вступили в борьбу с пучиной. 
Праздность была причиной. Ах, нужно быть мужчиной, 
чтоб соблазниться — и чем? Чужой золотой овчиной. 

За морем — всё другое: и языки, и нравы. 
Там не боятся дурной и доброй не ищут славы, 
мысли людей корявы, и нет на сердца управы. 

С драгоценной добычей узкой тропой лесною 
бегут на корабль аргонавты с Медеей - теперь женою 
Язона, и рёв погони растет у них за спиною. 

И чтоб отвлечь колхидян, Медея клинком булата 
на бегу закалывает и расчленяет брата, 
бросая куски погоне. В Колхиду ей нет возврата. 

Одна ей дорога — к нам, чтоб увидать в короне 
Язона на фессалийском троне. 
Долго над этим троном после кричать вороне. 

Но приплыла в Коринф в конце она не за этим. 
Ей и прижитым ею с Язоном детям 
Коринф успокоит сердце. Изгнанницу мы приветим. 

Не было б горем горе, если б весь век сидело 
в девках. И злое сердце не знает себе предела. 
Горе перешагнёт через любое тело. 

То не птицы бездомной крик заглушён листвой, 
то несчастной колхидской царицы слышен истошный вой. 
«Приняла ли, скажи, она жребий свой?» 
«Этот вой был сильнее двойных дверей». 
«Поселилось, знать, горе в семье царей». 
«Полегчало ли ей? Говори скорей». 

«Слышишь ли, о Зевес, вопли жены несчастной? 
Или боль для небес — облака облик частый, 
и в облаке том исчез Гелиос безучастный?» 

«Смерть, безумная, кличет, голосом горе множа. 
Но костлявая в дом и без приглашенья вхожа». 

«Не убивайся, жена, зря о неверном муже. 
Тот, кому не нужна, долю разделит ту же. 
Громом поражена, молнии — помни — хуже». 

«Отчего она нам и лица не кажет? 
Может, голос сочувственный узел в душе развяжет. 
Может, опыт печали, который и нами нажит, 
погасит чёрное пламя разом, 
уже охватившее её разум. 
Пусть знает, зачем слеза расстаётся с глазом. 

(Кормилице) 

Ступай поскорее в её покои. 
Пускай она выйдет к нам. А не то — плохое 
в этих стенах случится, и не сказать — какое. 
Торопись же! Чем раньше мести огонь погашен, 
тем лучше для наших людей и башен. 
Страшен припадок гнева. Отчаянья приступ страшен». 

…