Мчатся тучи, вьются тучи над равниною пустой.

Не сказать, что стало лучше, но закончился застой.

Президент сказал Китаю фразу, главную в году –

Типа я не исключаю, что на выборы пойду.

Тут премьер сверкнул очами и в ответ сказал врачам –

Мол, и я не исключаю! Да и кто бы исключал?

И хоть клятвой я считаю слово, данное врачу,

Но и данное Китаю я принизить не хочу!

Неужель решатся оба предложить себя стране,

А не править ей до гроба, как случилось в Астане?

Отступил от роли кто-то в нашем околоноля —

Обнаружилось болото там, где твердая земля.

Зыбко, вязко, мутно, стыдно и смешно по временам.

В поле бес нас водит, видно, и кружит по сторонам.

Мчатся бесы в путь полнощный, как бывало испокон,

И над ними самый мощный, по прозванью Бесогон.

Мчатся тучи, вьются тучи, невидимкою луна...

Кто теперь главней и круче, непонятно ни хрена.

Всплыли прежние соблазны, словно воля на дворе.

Закружились бесы разны, словно листья в ноябре!

Глеб Павловский, Стас Белковский и Чадаев-баловник

Дружно вынули обноски прежних жреческих туник.

Слышен визг "Единой Раши" с подвываньями юнцов,

Мчатся "Наши", вьются "Наши", невидимкою Немцов...

Горе, малый я не сильный! Съест упырь меня совсем!

Что же станется с Россией, коль расколется тандем?

Разделенье по Уралу, как мечталось на веку,

Чтобы Запад — либералу, а Восток — силовику?

Низвергается Миронов — первой жертвой, так сказать...

Но важней для миллионов точно знать, кому лизать!

С визгом яростным и воем, как в атаку казаки,

Мы бежим к своим героям, дружно свесив языки.

Страшно, страшно поневоле средь неведомых равнин.

Ничего не видят боле ни поэт, ни гражданин.

Этих свозят, тех разгонят — в общем, кончился уют.

То ли Родину хоронят, то ли замуж выдают.