У нас здесь июнь и по-прежнему вторник. 
Будильник на шесть оглушительно вторит 
Охрипшему тявканью автосирены 
Под окнами с видом на ливень сирени...

Мы здесь обретаемся — время от времени. 

Здесь музыка быта — то пиано, то форте —
Забытою туркой шипит на конфорке,
Покуда наш кофе в зашторенном мраке
Сбегает — как в море рыбацкие барки, 

И кухня плывёт — ароматом арабики.

Здесь слухи на завтрак — привычная пища 
Для ставшего нашим чужого жилища 
С имбирными крошкам в пряной постели, 
С устами, что за ночь устать не успели,

И вряд ли за все наши ночи успели бы.
 
Мы счастливы, слепы, — и значит, однажды 
Мы здесь ошибёмся, поскольку всё так же 
Вещам и событьям, кружащим без толку, 
Мы чужды, мы их замечаем — и только,

Как блеф замечают за карточным столиком. 

И мы будем здесь — когда, вычтен и сложен,
Наш Ноев ковчег с арендованным ложем,
Вконец обветшалый от долгого торга, 
Откроет все окна-кингстоны и гордо

Потонет в каналах солёного города. 

И мы будем теми, кем бредили, ибо
Мы будем одни — там, где тени и рыбы,
Где звуки извне, с каждым звуком всё реже, 
Всё глуше… И только одно неизбежно:

Наш кофе. И крошки. И вторник. 
По-прежнему.