Ночь – черноглазая жрица тепла да покойна, 
Спит, навалившись на город всем телом своим. 
Жду, распахнувши все двери и окна, 
Знаю, где нужен, я сегодня любим. 


Ну, занавесьте зеркала, ну, занавесьте, 
Сегодня мне быть женихом, а ей – невестой. 
Какой дурак сказал, что смерть – старуха? 
Тот жил, видать, для тряпок, да для брюха. 

Ну, занавесьте, ну, ради Бога, занавесьте, 
Сегодня мне быть женихом, а ей – невестой. 
Дверь распахнулась, и вошла, красой блистая, 
В наряде свадебном любимая, родная. 


Дом мой гудит от гостей, от свечей и от зноя. 
Тысячи лиц моя память созвала на пир, 
Тысячи лиц, не дававших мне в жизни покоя, 
Тысячи лиц, треск свечей – весь мой мир. 


Ну, занавесьте зеркала, ну, занавесьте, 
От жизни-стервы что ли ждать любовной мести? 
Я, как хотел, ее крутил и измывался, 
Я для нее навек распутником остался. 

Ну, занавесьте, ну, ради Бога, занавесьте, 
Ведь как прекрасно мы ладком сидим со смертью. 
Ведь если я взгляну, то в них и останусь, 
И для кого-то весь, как есть, такой достанусь. 

Ну, занавесьте, ну, ради Бога, занавесьте, 
Отныне раз и навсегда повсюду вместе. 
Ты так прекрасна, что понять тебя не в силе. 
Не смейте плакать на моей могиле! 


Ночь – черноглазая жрица тепла да покойна, 
Спит, навалившись на город всем телом своим. 
Жду, распахнувши все двери и окна, 
Знаю, где нужен, я сегодня любим.