I

Отыграли злые зим, крышка, мат!
Наступай, невыносимый, шалый март!
За душою – ни наследства, ни кола.
Я как Новгород – в одних колоколах.

Марта, девочка затопленной Руси,
Не бросай меня, открой меня, спаси!
Я как Новгород, крестами теребя,
Буду зовом, буду зовом для тебя

Задыхаюсь, из души, как из плотин,
Плещет музыка оттаявших глубин.
Наводненье – есть паденье немоты.
Наводненье – дополнение судьбы.

II

В дивный Новгород соборов и церквей
Ходит Марта с черной бабушкой своей.
Ходит с бабкою, а я, дурак, под смех
Реставрирую по фрескам прошлый век.

Реставрирую Христа и образа,
Реставрирую зеленые глаза
Блещут краски, хлещут солнцем после зим,
Ну а наше дело с Мартой на мази.

Со слезами человечество ругая,
Умирают злые зимы под ногами
Умирают без креста и без кола.
Я кричу – моя душа в колоколах!

III

Спит на башнях скерцо узников моих.
Больно, страшно сердце музыки разбить.
Стало мало шалой славы после зим.
Вместе с Мартой жгу на чтенье керосин.

А потом ее, уснувшую, босую,
Заколдованными красками рисую.
Вот и все. И зимам – мат! И богу – мат!
Синим полднем, в синих лодках плещет март.

IV

- Уезжаешь? – просыпаясь, ты сказала.
- Ах, как жалко, - просыпаясь, ты сказала.
Утро чавкало, и сахар в снег бросало
Мы за чайником, мне страшен мир вокзала.

Я старею, ты же видишь, - я простыл.
Там у двери, мой рюкзак, мои холсты.
Все сложил, упаковал белье, блесну…
Невозможно уложить одну весну!

Ты смеялась, ты сказала – жду, пиши…
Смято сердце реставратора души.
За душою ни молитвы, ни креста,
А они неумолимы, поезда.