Led to other worlds
By the girls she curled within
I took their skins to see her
Be my

Be my mannequin

I cannot remember
How it was that we first met
Curve of moon and haunted shore
The stars were not those Heaven sent

Did [bad word] together
At masked palatial balls
In silks and flesh and leather
Or did [bad word] at all?

I dreamt a midnight castle
The eerie song of wolves
And eyes that danced with fire
As they have forevermore

Our rites of sin
Have long fathered a hymn
To burden him
Whom by slip of after whim

At genesis
Dressed her like the wind
In autumn gowns that pinned her down
To be my

Be my mannequin

Always poised on winter
But never would she break
My Lovecraft and black witch heart
That pounded in her wake

We kissed on distant balconies
law unto her own
Thirteenth [bad word] 
Of figures pressed to stone

Turning cream with fantasies
That God alone would know
We graced the vomitorium
With the sweet excess of Rome

Flagrant in the past
Our names were deeply carved
On the tree of life
In long dead languages

Led to other worlds
By the girls she curled within
I took their skins to see her
Be my

Be my mannequin

I tongued the nuns at Louvers
But not one word possessed
Her divine right, an archetype
For mortal goddesses 

Я был уведен в другие миры
Девушками, с которыми она была,
Я содрал их кожи, чтобы увидеть Её,
Будь моей манекенщицей,
Моей манекенщицей

Я не могу вспомнить,
Как мы впервые встретились,
Был ли изгиб луны и звездный берег...
Звезды не были небесными посланниками

Приходили ли мы вместе
На скрытые величественные балы
И в шелках, и в плоти, и в коже,
Да и приходили ли мы вообще?
Я мечтал о полуночном замке,
Жуткой песне волков
И глазах, что танцуют с огнем,
В которых всегда есть нечто большее

Наши греховные обряды
Наконец породили гимн,
Который обременил того,
Кто промахом, по прихоти,
В самом начале,
Нарядил ее ветром,
В осеннюю мантию,
И это заставит
Её быть моей манекенщицей,
Моей манекенщицей

Хоть я и спокоен зимою,
Но не сломить ей никогда
Моей хитрости и колдовского сердца,
Что шли за ней по пятам

Мы поцеловались на дальних балконах,
У нее свои законы и правила,
Тринадцатая темная заповедь
В образах, выбитых на камне,
Пена фантазий, о которых
Один лишь Бог будет ведать,
Мы украсили это извержение
Сладким изобилием Рима

Скандальные в прошлом,
Наши имена были глубоко высечены
На дереве жизни на мертвых языках

Я был уведен в другие миры
Девушками, с которыми она была,
Я содрал их кожи, чтобы увидеть Её,
Будь моей манекенщицей,
Моей манекенщицей

Я развязал язык монахиням в Лувре,
Но ни одно слово не обладало
Её божественной справедливостью,
Прообразцом смертных Богинь