Вёсла империи вновь припорошены радужным снегом
Старый, бриллиантовый доктор не ропщет на чудо-судьбу
Он не намерен служить чужеземному хлебу
И на кораблике хрупком спешит танцевать на гробу.

Те, кто в семнадцатом веке, упав в щели внешнего мира
Накрепко ноги связав элегантным и скользким шнуром
Тихо ползут вдоль дорог и в глазах у них светят сапфиры
Мрачный ди-джей из Сеула за ними бежит с топором.