Давай-ка, выйдем, поговорим, здесь слишком шумно от белых крыльев. Неважно, кем мы друг другу были, когда ещё не горевший Рим был властен каждого распинать, кто четче видит границы света. Считай, что я позабыла это, что заживает моя спина, лишившись перьев. Рубцы - не в счёт, сойдут под осень змеиной кожей, напоминая, что я моложе, покуда время мое течёт в твоей руке, мой... пусть будет - брат. Но я пришла поболтать о бренном. Ты наградил меня лишним геном и сам, я вижу, не очень рад тому, как я проживаю жизнь: беспечно, суетно, неумело. Тебе, наверное, надоело считать кульбиты и виражи, но дай мне всё же побыть земной, одну лишь жизнь - бесконечно мало, чтоб било, плавило и ломало всё то, что ранее было мной, всё это ангельское во мне, что каждый смертный несёт с рожденья. Хоть год без неба, неделю, день, я прошу! Но ты мне ответишь "нет", ревнивый деспот, к чему мечты? Пусты надежды и ждать не стоит, что ты решишь - хоть один достоин быть тем, чем был для меня лишь ты: святой молитвой, живой водой, дорогой в свет без конца и края. Ты скажешь: "судеб не выбирают", и улыбнёшься мне, молодой и несмышлёной, поправишь нимб, толкнёшь на землю с небесной тверди. Любовь твоя пострашнее Смерти, но я хранима тобой одним, а значит крылья - моя стезя, и ни лазейки, ни компромисса и я, беспечная аббатиса, останусь жить при твоих "нельзя", считая шишки и синяки. Да будет так, разойдёмся миром: я - к тем, кто сделал тебя кумиром, ты - к тем, чьи судьбы не так горьки...
...Но помни - ангельское внутри порой ведет себя так хреново, что ты однажды услышишь снова: - Давай-ка выйдем, поговорим...