Нет повести печальнее на свете,
Даже если есть, то придумана Богами.
Она печальнее в твоем куплете,
Печальней та, что мы прожили сами.

Мне не знакома повесть, что печальнее на свете,
Я не считаю, что не повезло Ромео и Джульетте.
Вряд ли, кто осудит или поймет по сути.
Повесть становится печальнее в каждой минуте.
Просто глупы, бездумны порою мысли наши.
И наша жизнь – игра любовью приукрашена.
И где границы боли, где тяжелее чаша,
На половине той, где огонь погашен.

Мне не знакома повесть, что печальнее на свете.
У каждого она своя, и только вяжутся порою сети
Эти, чьи порывы не знакомы только детям.
В свете лжи в конверте эти слова поэт отметил.
И написал в куплете, сидя в университете,
Повесть, что печальнее на свете.
Ту, что ты читаешь в своем кабинете,
Под музыканта классики, игравшего на флейте.

Нет повести печальнее на свете,
И не нуждается она в рекламе.
Она печальнее в твоем куплете,
Печальней та, что мы прожили сами.


Листок в письме поэта, что таил в себе вопросы,
Почему любовь двулична? Объяснить найди способ.
Почему фортуны нет. Или влюбить надо в себя.
Но, говоря с фортуной, я только лишь шептал шипя.
За что мне ты послала эту игру на чувства.
И я уверен, знала, что в ее сердце пусто.
Зачем меня влюбила в беспечную богиню,
Поиграла и забыла, порвала любви линию.

Прости, не знаю, за что, не знаю, что я сделал
В ответ твой гнев уже почувствовал я телом.
И нет больнее прозы, и нет печальней строк,
Что я влюбился в божество, о боже, как я смог!
Прости меня фортуна за то, что полюбил тебя
Играющую на струнах моего огня.
И для меня печальнее на свете нету повести,
Что полюбив фортуну, я утопаю в ее злости.


Нет повести печальнее на свете,
И не нуждается она в рекламе.
Она печальнее в твоем куплете,
Печальней та, что мы прожили сами.