По деревням - полный лехаим,
рушники пестрят петухами,
добры молодцы мажут ваксой чёрные прохоря,
а княгиня Рыжих в печали -
у неё война за плечами
да семнадцать ходок в сизое марево января.
Уж несладко ей, ох несладко,
у неё на платье заплатка,
у границ враги, с посевной проблемы, казна пуста,
у неё вассалы веселы -
обалдуи, конкистаболы,
сто рублей убытку с каждого рыжего, как с куста.

И княгиня, бросив ультиматумы в каминное пламя,
в срочном заседанье объявляет перерыв полчаса,
рыжего зовет петуха, чтобы связался с орлами,
слышите, орлы, вернитесь в наши синие небеса.

С каждым днём тревожнее ночи -
злые клоуны бритвы точат,
крестоносцы напялили свои черные клобуки,
хунвэйбины вышли из комы
и свирепые управдомы
перешли границу и встали лагерем у реки.

Рыжего кота зовет княгиня, как не раз уж бывало,
к барсам посылает, кот идет, не дожидаясь утра,
барсы, синеглазые стражи ледяных перевалов,
выручайте, барсы, нас, вернитесь к нашим синим шатрам.

Если кто и летом на лыжах -
этот, значит, точно из рыжих,
всё не слава богу, любое дело под разлюли,
но пока фартит воеводе,
с перевалов барсы подходят
и над Лысой горою кружат орлиные патрули.

Войско объезжает княгиня накануне рассвета,
главное, маневр, говорит, все прочее чепуха,
всё уже в ажуре, и к тому же начинается лето -
светлое и ласковое время рыжего петуха.

У неё виктория нынче -
крестоносцы пленные хнычут,
злые клоуны взяты в клещи и пойманы под мостом,
и бегут, теряя дубины,
потрясенные хунвэйбины,
и в овраге прячется исцарапанный управдом.
Выпало удачи немного
детям конопатого бога,
и с высокой ёлки песню, слышную за версту,
запевает огненный кочет,
озорные девки хохочут
да под Лысой горою заходится папоротник в цвету.

Ты гони, княгиня, печали, что толпятся под дверью,
хватит с нас печали, мы и так уже хватили лишка,
пой же, мое лето, рассвет, топорщи рыжие перья,
шелкова бородушка, масляна головушка...