I: 
Ты снова скажешь, что ко мне равнодушна, 
Умоляя забрать свою любовь и уйти. 
Тебе бы в душе с мишкой в обнимку, на чистой подушке уснуть. 
Правда мишку заменяет новый блондин.

Я тут один в мегаполисе твоего страха, 
Воздвигаю небоскрёбы с которых не спрыгнуть. 
Забей, зая, руки связаны, 
Но даже с кляпом во рту пытаешься произнести моё имя.

Женя, Михаил, и Алексей, и Александр, 
А я терпел, изредка уходя по-английски. 
Список наверно пополнен изрядно, 
Но моё имя будет последним в записке самоубийцы.

Мы тут две мухи, что в гранёном на мёд приземлились, 
Но ты идёшь ко дну, пока меня манит полёт. 
Пусть на ресницах твоих слёзы становятся инеем, 
Я, как Есенин, напишу кровью, и попрошу счёт.

Припев: 
Со временем падёт даже самый крепкий шатёр, 
А ливень, снёсший его, не спросит: «как дела?». 
Ты искала зонт, пока я танцевал под дождём, 
И пусть больше промокну, но всё же ближе летать.

II: 
Раньше молчала, так как тщательно прятала правду, 
Так сейчас давай, выдай всё то, что скопилось, в лицо. 
Я на углях танцую пьяным под аплодисменты атлантов. 
Радуйся, рот заклеен скотчем, не запаян свинцом.

Кровь на губах, подтёки от дешёвой туши, 
Да, детка, ты похожа на шлюху, не внешне причём. 
Так любила слышать это в постели на ушко, 
Только сейчас ты в бешенстве, навряд ли потечёшь.

Канаты крепко к стене, ты тут почти что распята. 
Я передам сатане, чтобы попозже зашёл. 
Чё ты боишься?! Никогда не стану тебя трахать! 
Только каличный отдаст тебе свой супружеский долг.

А я придумаю себе любовь, 
Валяясь в парке на земле пьяный, считая звёзды. 
Очнусь от криков фонарей и ударов в лицо. 
Счастливо тебе в новой жизни по старому кодексу!