Белые церкви над родиной там, где одна я,
Где-то река, как тоска, затянув перешеек,
Чёрные птицы летят надо мной, как мишени,
Кони бегут и бегут, обгоняя деревья.

Вот и шоссе, лёгкий запах осеннего дыма,
Лето сгорело, остались последние гнёзда,
Рваный октябрь, и рощи проносятся мимо,
Вот и река, как тоска, что осталось за ними?

     Я пролечу, прокричу, словно осени птица,
     Всё, что случится, на веру приму, кроме смерти,
     Около ветра, как где-то река возле листьев,
     Возле любви и не так далеко от столицы.

     Я пролечу, прокричу, словно осени птица,
     Всё, что случится, на веру приму, кроме смерти,
     Около ветра, как где-то река возле листьев,
     Возле любви и не так далеко от столицы.

Вот и деревья, в лесу им не страшно ли ночью,
Жёлтые фары роняют огни, и за ними
Тени бегут, и бросаются тени на рощи,
Мокрый асфальт отражается в коже любимых.

Белые церкви и вечные наши забавы,
Всё остаётся, осталось и, вытянув шеи,
Кони бегут и плывут, окунаются в травы,
Чёрные птицы снуют над своим отраженьем.

     Всё остаётся. Так здравствуй, моя запоздалость!
     Я не найду, потеряю, но что-то случится,
     После меня в этом мире кому-то осталась
     Рваная осень, как сбитая выстрелом птица.

     Всё остаётся. Так здравствуй, моя запоздалость!
     Я не найду, потеряю, но что-то случится,
     После меня в этом мире кому-то осталась
     Рваная осень, как сбитая выстрелом птица.

     Я пролечу, прокричу, словно осени птица,
     Всё, что случится, на веру приму, кроме смерти,
     Около ветра, как где-то река возле листьев,
     Возле любви и не так далеко от столицы.

     Всё остаётся. Так здравствуй, моя запоздалость!
     Я не найду, потеряю, но что-то случится,
     После меня в этом мире кому-то осталась
     Рваная осень, как сбитая выстрелом птица.

     Всё остаётся. Так здравствуй, моя запоздалость!
     Я не найду, потеряю, но что-то случится,
     После меня в этом мире кому-то осталась
     Рваная осень, как сбитая выстрелом птица.