Проходит месяц, проходит год, минует за веком век,
На Яузе продолжается ледоход – 
И где-то в московских дебрях живёт последний абрек,
Никто ему не мешает – и он живёт.

Винтовку свою повесив на заржавевший шуруп,
Исправно отдаёт «Мосэнерго» дань,
И ест из железной миски китайский лапшичный суп,
Делая перерывы на Рамадан.

    Вот так мы тоже скрываемся в джунглях высотных домов
    Хронически нарушая законы гор – 
    Поскольку у нас не законы, а, извините, ярмо,
    И к слову сказать не язык уже, но арго.

    Машина с ведром на крыше и попадание в топ – 
    Чего ещё остаётся желать, дружок?
    Последний абрек перед зеркалом накатывает по сто
    И чувствует: между рёбер нещадно жжёт.

        Ты выйдешь в мегаполис и увидишь в ночи
        Как Сити зажигает огни
        Никто тебе не вынесет на блюде ключи – 
        Давай же, сам пойди и возьми.
        Но камни под ногами и сползающий сель
        Чуть слышно шепчут твой некролог:
        Нейтральной вряд ли стать уже твоей полосе – 
        Так делай её взлётной, стрелок.

Берёт ружьё, садится за стол, снимает приклад,
И смешивает натрий, бензин и ртуть,
И шепчет слова, которым учил согбенный мулла:
Простите, я не могу повторить их тут.

Затем надевает ватник, чистит кирзовые сапоги –
Отныне ему галстуков не носить,
Поскольку он понимает, что все люди вокруг – враги,
А значит, соответственно, волчья сыть.

    Он смотрит через стекло на клерков, высыпавших во двор,
    Глаза его нынче холодны как базальт,
    Затем выходит на улицу, передёргивая затвор,
    И падает у подъезда лицом в асфальт.

    И в скорую по мобиле звонит пробегающий клерк,
    Полиция чуть позже составит акт
    О том, что сегодня умер последний столичный абрек – 
    Жжение между рёбер поняв не так.

        Ты вышел в мегаполис и увидел в ночи
        Как Сити зажигает огни
        Как в галстуках по офисам сидят стукачи,
        Плевать им на тебя – извини. 
        Но камни под ногами и сползающий сель
        Пропели где-то твой некролог:
        Нейтральной вряд ли стать уже твоей полосе – 
        И взлётной тоже поздно, стрелок.