Сложней всего ему,
 Я это знаю...
 Не знаю, почему, но что-то говорит:
 Не брат его - он сам там был убит.
 И жизнь свою в посмертье проклиная,
 Он чашу истины испил и вот...
 Молчит.

Мне слов этих пламя не выдохнуть ввысь.
 Слова опустели, мечты не сбылись -
 Лишь горечь на дне моей памяти-чаши
 Да боль старых ран. Нет, они не срослись.

Мы были. И все, и ни слова: мы попросту были.
 Когда-то, когда небосвод был торжественно свеж.
 Наивно-прекрасные дети божественной пыли,
 За блеском надежд мы не видели цвета одежд.

А после обрушилось болью последнее небо,
 И взмахом ладони – приказ: «Ты остался. Живи»,
 И я воспаленными нервами пробовал небыль,
 И предал себя самого ради пепла Любви.

Я пил твою кровь леденящими венами Смерти,
 Я звал твою душу по Имени, по именам -
 Но Имя не Бог, лишь упавшие крылья расчертит
 Горячее слово Война, что приснилось не нам.

Мне душно, мне больно - так вот запоздалая плата
 За слабость попыток разменивать Вечность на час.
 И ты не вернешься, и я отвернусь, лица спрятав
 Иль Он прочитает ответ в жарком омуте глаз.

Я все бы отдал за последнюю встречу над Бездной, 
 Чтоб выдохнуть болью любовь и уйти в никуда.
 Но ты не вернешься, а я отвернусь – бесполезно
 Горит на рассвете твоя роковая звезда.