Годы чёрных колесниц,
 Годы красного погрома.
 Расползается саркомой
 Мгла египетских гробниц

 Словно крик в бредовом сне
 Над больной страною реет
 Цвет распоротых артерий -
 Цвет оправданный вполне.

 Вырван времени сорняк
 И отброшен на столетья,
 У престольной круговерти
 Божеством лежит мертвяк.

 Но отобран в свой черёд
 Для сибирского закланья,
 Я в мертвеющем сознаньи
 Начал времени отсчёт.

 За расхристанный конвой
 Я шагнул в бреду дерзанья,
 Хлопья хриплого дыханья
 Оставляя за спиной.

 Заметались на постах
 Пулеметные артели.
 Пули тонко свиристели,
 Били в землю в двух шагах.

 Сжался неба окоем,
 Я бежал, скользил и падал,
 Над ручьем лежал как падаль
 С переломанным хребтом.

 Стыла талая вода
 В обескровленных ладонях,
 Сзади лязгала погоня,
 Разводила невода.

 Иссекло меня дождём
 И хрипя как в рукопашной,
 Зверем сумрачным и страшным
 Брёл я через бурелом.

 Опрокинулась земля,
 Я зубами вгрызся в глину,
 Три тупых удара в спину
 Не почувствовав сперва.

 И восторженно визжа,
 Вырывая клочья плоти,
 Словно пуля на излёте
 В рикошет ушла душа.

 Наползали голоса.
 Ржавь травы, я сжал до стона,
 Чтоб с земли крутого склона
 Не сорваться в небеса.

 Но ударом сапога
 Перевёрнутый на спину,
 Руки в стороны раскинув
 Наподобие креста.

 И скривив щербатый рот,
 Гончий взял меня за ноги,
 Поволок назад как дроги,
 Словно плуг наоборот.

 Глухо билась голова
 О натруженные корни,
 Челюсть клацала покорно,
 Изо рта ползла трава.

 Словно чёрная вдова
 Налипала прелью хлипкой
 На бушлат от крови липкий
 Прошлогодняя листва.

 В студенистой чаше глаз
 Было пасмурное небо...
 Я ушёл как будто не был,
 Я свободен... Светлый час.