По лесам да болотам с лесиною
Посох коряжистый, волос до плеч,
Шел Иванушка, шел Дурачина
Из лесу дальнего людям навстречь.
Шел он к миру во селища шумные
Жизни изведать да правду познать.
Дурню в рубище с тощею сумою
Неча бояться да неча терять.
Шел он кланялся солнышку да земле,
Цветики гладил, за птицами пел.
Не хотел отпускать его вещий лес –
Ветками схватывал, с горя шумел.
А дошедши до главного города,
Ахнул Иванушка – все не объять.
Чудеса по обеи стороны –
Впору себя средь чудес потерять.
Но застыл только там, где луч солнышка
Вдруг показался ему из окна.
За улыбку купеческой дочери
Выпил Ванюша впервые вина,
Захмелел, осмелел, да как выкрикнет:
«Выглянь, красавица, хоть посмотрю»
О она ему: «Ночью, как вытемнет,
Влезь на окошечко, встретим зарю.
Я тебя, ясный сокол, мой милый друг,
Сразу приметила помежь людьми,
И запело сердечко мое вдруг,
Да что ты стоишь, ты меня обними».
«Что ты, девица, как же посмею так
Тронуть тебя, как тебе я не муж»
«Ты дурак, видно, все тут так делают,
Сам не святой – не ломался бы уж.
По что замер, как Господом избранный?
Рассержусь – да что вор закричу.
А не хочешь – так прочь поди из дому,
Знать я тебя, дурака, не хочу»
Вышел Ванечка, под ноги капало,
Как с иконы, застыло чело –
То мечта его светлая плакала,
А сердечко любовь берегло.
Утро занялось, оплыла свеча,
Разыскал Ваню милой отец:
«Знай ты, парень, я слышал все давеча,
Дочка – дура, а ты молодец.
Коли честный, то верою мне послужь,
Я на свадьбу согласен вперед».
«Нет, не люб я ей, незавидный муж,
Да и кто замуж силой берет».
И побрел он, склонивши головушку,
Людом не понятый, милой не люб,
Но взяла его за руку вдовушка:
«Слышишь, сердечный, зайди – покормлю»
Обступили колени две деточки,
Вдовины сироты, два пацана,
Резал он им свирельки из веточки,
Глаз не сводя от купцова окна.
Собиралась вдова к ночи постелить,
Как ворвался давешний купец:
«Выручай, Ваня, дочку-то выкрали,
Наш боярин – плут и подлец!
Притаились соседи за дверями,
Неохота зазря погореть.
Больно сильной он власти не мереной
Загодя – посылает на смерть.
А не боится, что будет наказанный,
Дочь нечестная, мол, у меня.
Будто знали, что в окна к ней лазали,
В кабаке растрепала дворня».
Встал Иванушка, отдал земной поклон,
По головкам детей потрепал,
Подпоясался молча да вышел вон,
Даже денег купца не взял.
Шел он прямо, дороги не спрашивал,
Будто кто его за руку влек.
А дошедши до пьяного лагеря,
Он босую увидел ее.
«А явился жених, - барин хохотнул, -
Не на корыстя бес приволок,
Черта в юбке не стоит брать за жену.»
«Ну и пусть, я люблю ее.
Я и сам неказист, говорят, дурак,
И живу далеко в лесу,
Королевишна, милая, любая,
На руках тебя вынесу.
Не позволю тебя, ладушку, стыдить,
Обопрись на мое плечо».
И припала она до его груди,
Зашепталася горячо.
«Отомсти, Ваня, этому ироду
Али в жизни тебе не прощу.
Ибо пьяный он, вот и секиру на.
Али месть не тебе по плечу?»
Безоружный застыл под секирою,
Оставалось махнуть поперек,
Но Ванюша оружие выронил,
И бездыханный на землю слег.
Не спромоглось сердечко лучистое
Вровень с Господом жизни лишать.
И, разгладившись, личико чистое
Будто начало светом дышать.
«Эх, напились мы, братцы, не по летам,
Коли светится труп на глазах.
Эй, вы, слуги, его потопите там,
А ее отправляйте назад».
Волны приняли горькую ношу свою
И, запенясь, вперед понесли
В те края, где Ванюшу баюкали –
Видно, ждали, да и дождались.
И прокинулась вековая мощь,
Воедино ветра собрала,
Речку выпила, сил набралась за ночь
И на город себя понесла,
Вырывала дома вместе с крышами
Норовила подряд убивать.
Только вдовий домишка и выстоял,
И живою осталась вдова.
Ветру выбежал старшенький на крыльцо,
Ветер взял его да понес.
Как вернул, на прощанье подул в лицо,
Да на пряди седых волос.
Не дивилось дитё вы