Там где былинный дух повсюду, словно роса,
Где чародеи в каждом доме спят в образах,
И я пойду туда, где тлеет чудо-огонь,
И там забудусь, наконец,  волшебным сном.

И мне приснится как старик строгий с лица,
Сядет на древнюю скамью против меня.
И взявшись за руки мои светел  и смел,
Лицом к лицу, уста в уста песню запел. 

Как дели строгого напев звон медных струн.
Берестовые кружева северных  рум,
Песня летела над землей, словно стрела.
С берега плыть, да  высоко, под облака [2]

Пел он про то, что нет милей родной стороны,
Да звонких песен с берегов этой земли,
И что на свете без нее жизнь, как полынь.
Горькая доля горьких лет,  да черная пыль.

А уж лучше с лаптя воду пить в родной стороне,
А уж лучше черствый грызть сухарь, да на вольной земле.
Да по полянам, по лесам с ясной росой,
Чем на чужбине сладкий мед из чаши златой.

Так из глубокой старины в песню мою,
Приходит он, толи во сне, а толь на яву.
И мы, как клубок мотаем вместе песню одну.
И словно прядь прядем из шерсти, как в старину.