Все у нее стандартно: детишки, муж законный,
                         И день деньской заботы присесть ей не дают.
              А ночью секс привычный, унылый, монотонный,
                         Туда, сюда, обратно - сто двадцать шесть секунд.

                                  И тут уж ей бедняжке совсем не до оргазма,
                               Какой уж там оргазм - не стирано белье,
                             У дочери - ветрянка, у бабушки - маразм.
                  Такое-растакое веселое житье.

                     В свободную минутку в метро, на кухне, в ванной
                             Она читала женские любовные романы.
                                 В них женщины - богини, мужчины - супермены,
                              И жизнь у них красива и необыкновенна.

                                            Он обдал ее жаром горячего юного тела
                                            Dmsus2/
        И она аж вспотела, - так тела его захотела!
                                                            О, возьми меня всю! О, люби же меня, я прекрасна,
                                                        Я юна, я страстна, я нежна, я чиста, я несчастна.

                                                    Поцелуй опьянил, и в терновнике что-то запели.
                                                 Dmsus2/
        Ее грудь напряглась от желанья, соски отвердели.
                                                  
        Серебрились фонтаны, над ними стрекозы летали.
                                                                 "Мам, я какать хочу!" - эх, детишки, весь кайф обломали.

Супруг ее капризный, тиран на самом деле,
То борщ даешь холодный, то ходишь в бигуди.
Да лучше б ты свой гонор показывал в постели,
Козел пока безрогий, но это впереди.

Старуха-невезуха, у всех она бывает,
Вдруг упадет на ногу гладильная доска.
И "Индезит" сломался и "Тайд" не отмывает
И порваны "Леванте" и на душе тоска.

И вот тогда она идет к уютному дивану,
Лекарство от депрессии - любовные романы.
Пускай сгорела пицца и муж успел напиться,
Но что там происходит на сто восьмой странице.

        Падишах закричал: "Ты, девчонка, меня отвергаешь,
        Я отдам тебя слугам, и ты униженье познаешь".
        Десять рослых мулатов схватили ее и раздели.
        Ее грудь напряглась, и опять же, соски отвердели.

        Десять рослых мулатов без слов тут же ей овладели,
        Почему бы мулатам ей не овладеть в самом деле?!
        Тут вдруг принц прискакал, всех убил и раскрыл ей объятья.
        "К телефону тебя", - тьфу, когда же смогу дочитать я.

Начальник на работе хватает за коленки,
Трясет от вожделенья слюнявою губой.
И в этом отношенье легко подруге Верке -
Вот у нее начальник - мужчина "голубой".

Года летят как поезд с пугающим разгоном.
Где ты герой-любовник, в каком застрял лесу?
Где ты, с рельефным телом, с мобильным телефоном?
Где тебя черти носят, уж климакс на носу.

Пусть говорят что суррогат, что пошлы и вульгарны,
Но жизнь порою больший фарс, чем все эти романы.
Пусть критики и снобы брезгливо морщат лица,
Но как ее он полюбил на сто восьмой странице.

        Стать актрисою с самого детства девчонка мечтала,
        Через тернии в круг голливудской богемы попала.
        Сценарист - наркоман, а продюсер - распутный ублюдок.
        Это вам не Мосфильм, а гнилое нутро Голливуда.

        И нагая лежала она в режиссерской постели,
        Ее грудь напряглась, как обычно, соски отвердели.
        В сладострастном волненьи сорвал он с нее покрывало.
        "Слышишь ты, з