Среди шелков, парчи, флаконов, безделушек,
Картины статуй и гравюр,
Разнящий чувственность диванов и подушек,
И на полу протёртых шкур,
В нагретой комнате, где воздух как в теплице,
Где он опасен, прян и глух,
И где отжившие, хрустальные гробницы,
Букета испускает дух.
Безглавый женский труп струит на одеяла
Багровую, живую кровь!
И белая постель её уже впитала…
Как воду, заждущая вновь,
Подожно призрачной во тьме возникшей тени,
Как бледны кажутся слова
Под грузом чёрных кос и праздных украшений
Отрубленная голова
На столике лежит, как лютик небывалый,
И в пустоту вперяя взгляд, как в сумерки зимой.
Белёсые, тусклые, вялые
Глаза бессмысленно гладят!
На белой простыне приманчиво и смело,
Свою раскинув наготу,
Всё обольщение выказывает тело, всю роковую красоту,
Подвеска на ноге, с глазком из аметиста,
Как бы дивясь, глядит на мир.
И розовый чулок с каймою золотистой,
Остался, точно сувенир..
Здесь, в одиночестве её необычайном,
В портрете, как она сама,
Влекущей прелестью и сладострастьям тайным,
Сводящим чувственность с ума,
Все праздненства греха от преступленья сладких
До ласк, убийственных, как яд…
Всё то, зачем в ночи таясь в портьерных складках,
С восторгом демоны следят!