-Здравствуй!
- Вам тоже здоровья.
Я пришёл поделиться болью.
- Что за боль у тебя? 
- Острая. Это вершина айсберга, моё прошлое.
Белое солнце, мне не снятся сны,
И та река теперь одна. Моя семья верит в Бога,
А я будто бы сам Бог-то самое первое слово.
Я вижу людей, покинувших нас. 
Они молчат, не отрывая взгляда.
Клятвы хором: "Вы потеряли веру и тот мир, сотканный Богом".
Я слышу голоса людей, они меня пугают, скажите что это?
Вот. И я не знаю.
Луна полная, исповедь долгая.
Дни мои верёвками тёртыми.
Я хочу рассказать, открыть душу,
- Но чтобы слышать, нужно слушать.
-Я плохо понимаю Вас.
-Кто родители? и кто открыл тебе мир, что присытился?
-Отец тридцатых, мать Любовь,
Мать матери больна, и кровь её течёт во мне, 
стирая грани в море моих видений.
А мы вдохнули прошлогодний снег. 

Вниз, тихо по лестнице. И мир казался больше, чем есть.
Фиолетовые тени, стелла памяти или мраморный бюст болезней.
Желтая краска раньше была чёрной,
А я был чистым, голосом души своей. 
В ожидании, лейся вода, придёт весна и к нам, зелёными красками.
Как можно потерять веру, если не было?
-Это как стать небом, сын.
- Этот мир моим никогда не был. 
И мы уплывали в леса по небу, подальше от людей.
Но мы внутри не нашли ничего, кроме детских слов.
-Произнесите молитву скорей. И я уйду. 
Холодом греет сердца трёх.

Припев .2*
Смыты чёткие грани, 
грубое сердце скребётся наружу, просит выпустить.
Внутри резали мякоть острые бритвы, 
А я просил о пощаде:"Выпусти".

Спальный. Аптеки провожали молодых дам.
Но мы не плавили там.
Я одиноким стать не хотел никогда.
Знаю, глупо скулить вот так, кипеть.
После храма мысли в небе: 
как я мог за эти годы впитать демона-гения?
Бежать от страха, хотя бояться нужно себя,
Сгибаясь в очередях. 
Поговорите со мной. 
Я точно знаю, куда текут реки, но никто не верит.
Хочу писать слова только для души,
Хочу вернуть друзей и никуда не спешить.
Я предавал и был слабым,
бросал, хотел покинуть мир навсегда. 
Жил под именами героев, и падал так глубоко,
и мне казалось, я там укроюсь.
Желал жён друзей, завидовал, 
в мыслях убивал, проклиная мир этот.
Боль моя в этих словах.
Я никому не говорил никогда, вы первый, знайте.
Перед глазами имена, слёзы отольются.
Я бесконечно должен вам.

Он медленно встал под колокольный звон. 
И я увидел слёзы отца своего.