Air: "De quoi suis-je coupable?" 
Ария: "В чем я виноват?"
Emile jeune: [bad word] doucement, mais s’enflamme assez vite)

De quoi suis-je coupable? Que me reprochez-vous? (Silence.) Tout ce que j’ai fait c’est... noircir de petits cahiers, de petits poèmes qui étaient le reflet de mon âme, de ses douleurs! De quoi suis-je coupable? J’ai couché sur du papier blanc en des taches d’encre noir des douleurs d’adulte naissant; j’ai décrit des vaisseaux d’or, [bad word]  des [bad word] #233;es, des camélias et tout ça, c’était mon âme qui criait au secours, acceptez-moi, aimez-moi! J’ai levé le poing, j’ai défoncé le ciel, je l’ai pulvérisé en milliers d’éclats d’or. J’ai essaié d’en parsemer mon chemin pour laisser une trace qu’on pourrait remonter jusqu’à moi et dont on pourrait dire: «Voilà, c’est de lui! C’est de Nelligan! C’est un oeuvre de Nelligan! C’est un oeuvre de Nelligan! On peut la reconnaître parce que c’est de Nelligan, de Nelligan, d’Émile Nelligan!» Je suis coupable, je suis coupable de poésie! Молодой Эмиль: (начинает спокойно, но достаточно быстро воспламеняется)

В чем я виноват? В чем вы меня упрекаете? (Тишина.) Все, что я сделал, это... марал тетрадки, писал стихи, которые были отражением моей души, ее страданий! В чем я виноват? Я перенес на чистый лист бумаги, испещреный черными чернильными знаками, страдания появляющего на свет взрослого человека, я описывал золотые корабли, причащающихся, разрушенные часовни, камелии, и все это была моя душа, зовущая на помощь, примите меня, любите меня! Я поднял кулак, пробил небо, разбил его в тысячи золотых осколков. Я постарался усыпать ими мой путь, чтобы оставить след, по которому можно было бы дойти до меня, и о котором можно было бы сказать: «Вот, это его! Это Нелигана! Это произведение Нелигана! Это произведение Нелигана! Его легко узнать, потому что это Нелигана, Нелигана, Эмиля Нелигана!» Я виноват, я виноват в поэзии!