Теперь его руки скользят по ее животу, расходятся в обе стороны, к бедрам, спускаются к икрам и ступням, поднимаются по внутренней стороне бедер, ощущают жар, но не приближаются, продолжая двигаться нежно и легко, словно порхая, и чем легче эти прикосновения, тем сильнее они пьянят.
Она делает то же, едва-едва дотрагиваясь к самым кончикам волос, и тоже ощущает жар, ис-ходящий от его члена, и, словно колдовским образом вернув себе невинность, словно впервые оказывается перед ней символ иного пола, она прикасается к нему. Но это нечестно, хочется вос-кликнуть ей: она уже истекает, а он еще не обрел должной твердости, но, может быть, мужчине нужно больше времени, чтобы возбудиться, кто их знает...
И она принимается ласкать его так, как это умеют делать лишь девственницы, потому что искушенные проститутки – позабыли. Член отзывается на ее прикосновения, напрягается, увели-чивается и подрагивает под ее пальцами, и она медленно усиливает нажим, обхватывает его креп-че, по наитию поняв, к какому месту – внизу, а не вверху – надо прикоснуться, и оттягивает край-нюю плоть. Теперь он возбужден, очень возбужден и прикасается к губам ее влагалища – но по-прежнему слишком бережно и осторожно, и она борется с желанием крикнуть «Сильней! Глуб-же!», попросить, чтобы ввел пальцы внутрь и вверх. Но он не делает этого, а, смочив пальцы ее же влагой, теми же кругообразными движениями, какими он заставил подняться ее соски, водит те-перь вдоль клитора. Этот мужчина ласкает ее, как она сама.
Вот его рука снова поднимается к ее груди, как хорошо, как бы ей хотелось, чтобы он обхва-тил ее. Но нет – он просто знакомится с ее телом, у них есть время... времени у них сколько угод-но. Они могут соединиться прямо сейчас, и это будет совершенно естественно, и, наверное, это будет хорошо, но все так ново, так непривычно, ей приходится обуздывать себя, чтобы не испор-тить все. Она вспоминает, как в вечер первой встречи они пили вино – медленно, смакуя, ощущая, как оно растекается по крови, согревая и заставляя видеть мир иначе, освобождая из-под гнета жизни и крепче привязывая к ней.
Вот так же, глоток за глотком, она отведает этого мужчину – и тогда сумеет навсегда забыть то скверное вино, которое пила залпом: да, от него пьянеешь, но наутро так гадко во рту и еще га-же – в душе.
Она останавливается, мягко переплетает свои и его пальцы, слышит стон и тоже хочет про-стонать, но сдерживается, чувствуя, как жар разливается по всему телу – и, должно быть, с ним происходит то же самое. Оргазм не наступает, и энергия рассеивается, горячая волна идет в мозг, путает мысли, не дает думать ни о чем, кроме главного – но она этого и хочет: остановиться, заме-реть на середине, сделать так, чтобы наслаждение растеклось по всему телу, затопило голову, об-новило само понятие «желание», вновь сделало ее девственницей.
Она снимает повязку с себя, а потом, таким же мягким движением – с него. Зажигает лампу в изголовье. Два обнаженных человека смотрят друг на друга, но не улыбаются – просто смотрят. «Я – любовь, я – музыка, – думает она. – Давай потанцуем».