Возгласы "ШОС" всё громче в ваших динамиках, 
Ультиматум "Сыходзь!", и Шурик не останется с нами... 
Речь не о великом Демьяненко, речь о тиране. 
В ожидании революции мы начинаем 

Нам поебать на ваши крики и признания с блеском, 
Похуй на честь и бескорыстие энтузиастов Стахановых. 
Не дожидаясь дня, когда прислуга станет дворецким, 
Хип-хопер-антишосовец, блять, давно стал хамом. 
Уже не гений, не циник, уже почти не Раскольников, 
Тот же пылкий неброский посланник воли народной, 
Недолгожитель без предназначения и роли, 
Негодный разум запрятан в темницах Бродмура. 
Жалкие строки, от которых только тошно и грустно, 
И мозг раздавлен в месиво, но в планах нет мести — 
Всё те же мысли, но теперь без вдохновения и музы — 
Из-под станка слетает самая злая из песен. 
На нотах недо-Есенин и хулиганская исповедь, 
Подобие истины, что, как и вся толпа, в акваланге, 
Слова мятежника, тонущие в воплях и визгах, 
А автор — бескрылый чудак из города ангелов. 

Наше небо — железное, наши стены — решётка, 
Любой ручей штормит и корабли не лавируют, 
Наше счастье — череда восстаний шёлковых, 
Наши ковры — Майдан и брущатка Тахрира. 
В земле пропитанной кровью надежды рушатся вдребезги. 
Умрём последними! Нас не истребить как команчей, 
Наша тленная жизнь — это лишь принципы бременских, 
И свободу не заменит свод дворцов заманчивых. 
Наше небо — железное, наши стены — решётка, 
Любой ручей штормит и корабли не лавируют, 
Наше счастье — череда восстаний шёлковых, 
Наши ковры — Майдан и брущатка Тахрира. 
В земле пропитанной кровью надежды рушатся вдребезги. 
Умрём последними! Нас не истребить как команчей, 
Наша тленная жизнь — это лишь принципы бременских, 
И свободу не заменит свод дворцов заманчивых. 

И подводя итоги долгих и нещадных сражений, 
В качестве приза возможность бродить в нирване по воле, 
Полгосударства правителей, полстраны отшельников, 
Фотоснимок на память с телом тирана-покойника. 
Кто-то посмертно удостоен рукотворных памятников, 
А я о тех, для кого жалко даже плитки мраморной. 
По ту сторону не скрыться от адского пламени, 
Так споём же гимн смерти для льва Муаммара. 
Где народ силой установлен в позу преклонную, 
Конституция заменена на мощь исполинскую, 
Кусок земли, где шизик ставит себя выше закона, 
У обезьяны корона — на троне вождь [bad word]  
Тут правосудие вершится по методике Линча, 
Однако камень судьбы давно исчерчен рунами. 
Мы снесём иерархию, как принц и нищий. 
Оставайтесь с нами, рекламная пауза в этом "Шоу Трумана". 

Наше небо — железное, наши стены — решётка, 
Любой ручей штормит и корабли не лавируют, 
Наше счастье — череда восстаний шёлковых, 
Наши ковры — Майдан и брущатка Тахрира. 
В земле пропитанной кровью надежды рушатся вдребезги. 
Умрём последними! Нас не истребить как команчей, 
Наша тленная жизнь — это лишь принципы бременских, 
И свободу не заменит свод дворцов заманчивых. 
Наше небо — железное, наши стены — решётка, 
Любой ручей штормит и корабли не лавируют, 
Наше счастье — череда восстаний шёлковых, 
Наши ковры — Майдан и брущатка Тахрира. 
В земле пропитанной кровью надежды рушатся вдребезги. 
Умрём последними! Нас не истребить как команчей, 
Наша тленная жизнь — это лишь принципы бременских, 
И свободу не заменит свод дворцов заманчивых. 

Лишь непогода отделит людей дождя от утопленников. 
Это — лишь эпитафия того, кто тянется к солнцу. 
Ваши вечные часики переводит гоблин, 
Пока незрячий нигилист колотит гроб из досок. 
Иллюзия счастья приходит только во сне, 
Эти мечты бесполезны, как идея под панцирем. 
Мы расстанемся навечно, увидясь там, где нас нет, 
Там, где мы будем, там, где встречаются повстанцы.