Als ich klein war, schien die Welt riesig groß, ziemlich groß,
und sie schloß sich um mich her wie ein Schoß wie ein Schoß.
Als ich zehn war, war die Welt wie ein Blatt Buntpapier,
war ein Ball und war ein Schiff, zwei und zwei war nicht vier.

Wenn man zwanzig ist die Welt liebeleer, liebevoll,
brennt uns Muster in die Haut, macht uns reich, macht uns toll.
Ist man dreißig, bleibt die Welt noch [bad word]  noch Genuß,
jedes Rätsel wird gelöst, ist noch Spiel und nicht Nuß.

Wenn man stark ist, nährt die Welt unsre Kraft, unsre Kraft,
und man fühlt sich wie ein Baum, keine Axt, die ihn schafft.
Wird man älter, läßt die Welt keinen los, keinen los,
und man bietet noch die Stirn jedem Schlag, jedem Stoß.

Wenn man grau wird, ist die Welt jünger schon, als wir sind,
manchmal sitzt man schon zu Haus, weht ein Wind, leichter Wind.
Wär man hundert, wär die Welt auch von uns noch ein Teil,
wenn man besser sie gemacht, in sie trieb seinen Keil.

Когда я был маленьким, мир казался огромным,
И он окружал меня как колени (Schoß) (по смыслу, я чувствовал себя как на коленях (у мамы))
Когда мне было 10, мир был как лист цветной бумаги,
Он был мячом и кораблем, и два плюс дав не равнялось четырем.

Когда тебе 20, в мире нет любви и мир полон любви,
Он выжигает нам узоры на коже, делает нас богатыми, делает нас счастливыми,
КОгда нам 30, мир остается удобным, полным удовольствий,
все загадки решены, это все еще игра, и еще не орех (орех - это что-то, что трудно расколоть, есть выражение Harte Nuß )

Когда мы сильны / ты силен, мир подпитывает твои силы,
и чувствуешь себя как дерево, и нет топора, который может его срубить.
С возрастом мир никого не отпускает,
И ты подставляешь свой лоб под каждый удар, и под каждый пинок.

Когда ты становишься седым, мир становится моложе, чем ты сам,
Иногда ты уже сидишь дома, и ветер задувает,
И если дожил до ста, то мир только частицы тебя,
И если ты сделал его лучше, то в нем остается твой клинышек.