На старой осине в глуши лесной
     Жил леший, глазастый и волосатый.
     Для лешего был он еще молодой -
     Лет триста, не больше. Совсем незлой,
     Задумчивый, тихий и неженатый.

     Однажды у Черных болот, в лощине,
     Увидел он девушку над ручьем -
     Красивую, с полной грибной корзиной
     И в ярком платьице городском.

     Видать, заблудилась. Стоит и плачет.
     И леший вдруг словно затосковал...
     Ну как ее выручить? Вот задача!
     Он спрыгнул с сучка и, уже не прячась,
     Склонился пред девушкой и сказал:

     - Не плачь! Ты меня красотой смутила.
     Ты - радость! И я тебе помогу! -
     Девушка вздрогнула, отскочила,
     Но вслушалась в речи и вдруг решила:
     "Ладно. Успею еще! Убегу!"

     А тот протянул ей в косматых лапах
     Букет из фиалок и хризантем.
     И так был прекрасен их свежий запах,
     Что страх у девчонки пропал совсем...

     Свиданья у девушки в жизни были.
     Но если по-честному говорить,
     То, в общем, ей редко цветы дарили
     И радостей мало преподносили,
     Больше надеялись получить.

     А леший промолвил: - Таких обаятельных
     Глаз я нигде еще не встречал! -
     И дальше, смутив уже окончательно,
     Тихо ей руку поцеловал.

     Из мха и соломки он сплел ей шляпу.
     Был ласков, приветливо улыбался.
     И хоть и не руки имел, а лапы,
     Но даже "облапить" и не пытался.

     Донес ей грибы, через лес провожая,
     В трудных местах впереди идя,
     Каждую веточку отгибая,
     Каждую ямочку обходя.

     Прощаясь у вырубки обгоревшей,
     Он грустно потупился, пряча вздох.
     А та вдруг подумала: "Леший, леший,
     А вроде, пожалуй, не так и плох!"

     И, пряча смущенье в букет, красавица
     Вдруг тихо промолвила на ходу:
     - Мне лес этот, знаете, очень нравится,
     Наверно, я завтра опять приду! -

     Мужчины, встревожьтесь! Ну кто ж не знает,
     Что женщина, с нежной своей душой,
     Сто тысяч грехов нам простит порой,
     Простит, может, даже ночной разбой!
     Но вот невнимания не прощает...

     Вернемся же к рыцарству в добрый час
     И к ласке, которую мы забыли,
     Чтоб милые наши порой от нас
     Не начали бегать к нечистой силе!