Гартман подарил Мусоргскому два своих рисунка — «Еврей в меховой шапке» и «Бедный еврей. Сандомир», сделанных в 1868 году в Сандомире (Польша), которые послужили прототипами персонажей пьесы.

Композитор не только объединил два портрета в один, но и заставил этих персонажей говорить между собой, раскрывая свои характеры. Речь первого из них звучит уверенно и весомо, с повелительными и нравоучительными интонациями, и построена на тяжеловесном проигрывании мелодии двумя руками в октаву. Ритмический рисунок напоминает речь, мелодии придано «еврейское» звучание с помощью характерного звукоряда с двумя увеличенными секундами, из-за чего тема одновременно напоминает и еврейскую молитву. Речь второго, бедного еврея, звучит контрастно первому, на дребезжащих верхних нотах с форшлагами, его голосу приданы жалобные и просительные интонации. Затем обе темы звучат в одновременном «разговоре», с сохранением контраста между ними, одновременно в двух разных тональностях (ре-бемоль миноре и си-бемоль миноре). Пьеса заканчивается несколькими громкими нотами в октаву — очевидно, последнее слово сказал богатый.

Ещё задолго до написания «Картинок» Мусоргский критиковал оперу А. Н. Серова «Юдифь» за неточность в изображении национальных характеров: «В ней много промахов, которые я назову музыкальными анахронизмами. Например: евреи (я часто слышал эти штучки) валяют без церемонии католические органные секунды… Пора перестать обращать евреев в христианство и католицизировать их». В своей же пьесе Мусоргский подошёл к этой задаче стилистически пунктуально.