ЦУСИМА 
 
 В. Богораз-Тан

 У дальней восточной границы, 
В морях азиатской земли, 
Там дремлют стальные гробницы, 
Там русские есть корабли. 

В пучине немой и холодной,
В угрюмой, седой глубине 
 Эскадрою стали подводной, 
Без якоря встали на дне.

Упали высокие трубы, 
Угасли навеки огни, 
И ядра, как острые зубы, 
Изгрызли защиту брони. 

У каждого мертвого судна 
 В рассыпанном вольном строю 
 Там спят моряки беспробудно, 
Окончили вахту свою. 

Их тысячи сильных и юных, 
Отборная русская рать... 
На грудах обломков чугунных 
 Они улеглись отдыхать. 

Седые лежат адмиралы, 
И дремлют матросы вокруг, 
У них прорастают кораллы 
 Сквозь пальцы раскинутых рук. 

Их гложут голодные крабы 
 И ловит уродливый спрут, 
И черные рыбы, как жабы, 
По голому телу ползут. 

Но в бурю ночного прилива, 
На первом ущербе луны, 
Встают мертвецы молчаливо 
 Сквозь белые брызги волны. 

Их лица неясны, как тени, 
Им плечи одела роса, 
И листья подводных растений 
 Плющом заплели волоса.

Летят мертвецов вереницы 
 На запад, на сушу, домой. 
Несутся быстрее, чем птицы, — 
Но путь им заказан прямой. 

Хребтов вековые отроги, 
Изгибы морских берегов 
 И рельсы железной дороги 
 Уж стали добычей врагов.

И только остался окружный — 
Далекий, нерадостный путь. 
На тропик летят они южный, 
Спешат материк обогнуть. 

Мелькают мысы за мысами; 
Вдогонку несется луна. 
Они не опомнятся сами, 
Пред ними родная страна. 

Но что же их стиснуты руки 
 И гневом блеснули глаза? 
На родине смертные муки, 
Бушует слепая гроза. 

Унылое, серое поле, 
Неровная, низкая рожь... 
Народ изнывает в неволе, 
Позорная царствует ложь. 

Торговые, людные села, 
Больших городов суета... 
Повсюду ярмо произвола, 
Не знает границ нищета. 

И плачут голодные дети, 
И катится ярости крик, 
И свищут казацкие плети, 
Сверкает отточенный штык... 

Снаряды взрываются с гулом, 
И льется кровавый поток. 
Объяты багровым разгулом 
 И Запад и Дальний Восток.

И падает так же рядами 
 Подкошенной юности цвет 
 В широкие общие ямы, 
В могилы, где имени нет. 

1905