Дурацкий сон, как кистенем,
  Избил нещадно.
 Невнятно выглядел я в нем
   И неприглядно.

 Во сне я лгал и предавал,
   И льстил легко я...
 А я и не подозревал
   В себе такое.

 Еще сжимал я кулаки
   И бил с натугой,
 Но мягкой кистию руки,
   А не упругой.

 Тускнело сновиденье, но
   Опять являлось.
 Смыкались веки, и оно
   Возобновлялось.

 Я не шагал, а семенил
   На ровном брусе,
 Ни разу ногу не сменил,-
   ТрусИл и трУсил.

 Я перед сильным лебезил,
   Пред злобным гнулся.
 И сам себе я мерзок был,
   Но не проснулся.

 Да это бред - я свой же стон
   Слыхал сквозь дрему,
 Но это мне приснился сон,
   А не другому.

 Очнулся я и разобрал
   Обрывок стона.
 И с болью веки разодрал,
   Но облегченно.

 И сон повис на потолке
   И распластался.
 Сон в руку ли? И вот в руке
   Вопрос остался.

 Я вымыл руки - он в спине
   Холодной дрожью.
 Что было правдою во сне,
   Что было ложью?

 Коль это сновиденье - мне
   Еще везенье.
 Но если было мне во сне
   Ясновиденье?

 Сон - отраженье мыслей дня?
   Нет, быть не может!
 Но вспомню - и всего меня
   Перекорежит.

 А вдруг - в костер?! и нет во мне
   Шагнуть к костру сил.
 Мне будет стыдно, как во сне,
   В котором струсил.

 Но скажут мне:- Пой в унисон!
   Жми, что есть духу!-
 И я пойму: вот это сон,
   Который в руку.