За морем житье не хило,
В свете вот какое диво,
Море вспенится как пиво,
Хлынет на берег волной,
Там на берегу пустынном,
Дышат перегаром винным,
Тридцать витязей младых,
Тридцать юных голубых.
С ними дядька Беломор,
Он над ними сутенер.
Редиска…
Деляга…
С ними дядька Беломор…
Редиска…
Деляга…
«А ну хватит пререкаться!»
Царь от радости запрыгал
И ручонками задрыгал,
«Вот уж диво так уж диво,
Говоришь, в трусах… Как мило,
Борода, пиши указ:
«Собираться всем в тот час».
А Бычиха с Мудачихой,
С наглой сукой Пердучихой
Тут же принялись орать:
«Не поедешь, твою мать!
Не поедешь, не поедешь, твою мать!
Тоже мне, надыбал диво,
Море вспенится як пыво,
Если б скажем так, в пример,
«Море, скажем, из «Мадеры»,
Или, на худой конец,
В море плавал холодец»,
Вот тогда,
Ядрена мать,
Мы б не стали возражать!
Вот тогда,
Ядрена мать,
Мы б не стали возражать!
Но Салтан уперся рогом:
«Хватит! Все! Клянуся Богом!»
Ёбнул кулаком об ларь:
«Царь я, суки, иль не царь?
Если царь, всем рот закрыть,
А не то велю казнить,
Утром отбываем в путь,
Дьяк, подарки не забудь,
Злата, серебра, сукно,
Из заморских стран вино».
С ними дядька Беломор…
Редиска…
Деляга…
«А ну хватит пререкаться!»

«Да, забыл, возьмите розу
С резким запахом навоза, это, между прочим, вас касается, боярин Черненко…
Это для Гондона телки,
Чтоб пресечь все кривотолки, как в прошлый раз, с Маргарет Тэтчер…».
Ох, поднялась суета,
Слуги бегали два дня,
Снаряжали пароход.
Царь Салтан, разинув рот,
Строгий произнес приказ:
«Отправляться сей же час.
А Бычиху с Мудачихой,
С наглой сукой Пердучихой
Захватить на пароход,
Тряпками забить им рот, запятая».
Город в праздничном наряде,
В мини-юбках стоят бляди,
Пионеры с флагами,
Постовые с крагами,
Улицы народом полны,
Плещутся на берег волны,
Князь Гондон орет: «Ага!
Едет мой пахан сюда, это однозначно! Слышьте вы, опиздолы, где этот ёбаный сантехник, почему он не радуется вместе со всеми? Опёздол, я его отправлю лес валить!»

«А в это время дворецкий князя Гондона жаловался охране, что после трехдневной пьянки, рыганины и усрачки забилась канализация, а сантехник, который решил героически починить канализацию, уже два дня как пропал без вести. Охрана спустилась в канализацию и увидела, что сантехника постепенно вместе со всем дерьмом засасывало в трубу. По оттопыренным ушам и прыщавому носу охрана быстро в нем опознала сантехника Лешу Кабанова».

«А сейчас прозвучит ария утопающего в дерьме сантехника Леши Кабанова. Ссы-блюмоль-мажор. Ария называется «Вонючее далёко, или По-моему, это не море». Музыка Пахнутовой, слова Зловонного».

АРИЯ САНТЕХНИКА (not credited)

Вот несет меня вонючее далеко,
Засосало прямо по уши в гавно,
Как мне выбраться отсюда, я не знаю,
Пахнет здесь уж как-то очень невкусно,
Вонючее далеко,
Не будь со мной жестоко,
Не будь со мной жестоко,
Жестоко не будь,
Не бей меня о стены,
Гавно не суй мне в уши,
Вонючее далеко,
Жестоко не будь.
С детства я мечтал романтику увидеть
И поэтому в сантехники пошел,
Но сколько унитазы я не чистил,
Мне все шлепало гавном всегда в ебло,
Не понимаю почему, они что, срут туда что ли, в такие белые красивые унитазы, я в них обычно, воду из них пью, они еще кидают туда затычки всякие такие, которые портят мне аппетит, эти тампаксы, как там…
Вонючее далеко,
Не будь со мной жестоко,
Не будь со мной жестоко,
Жестоко не будь,
Не суй гавно мне в рожу,
Ведь я уже обедал,
Куда несешь, далеко,
Жестоко не будь.

Царь Салтан на берег сходит
И с княгини глаз не сводит,
С ним Бычиха с Мудачихой
Вместе с бабкой Пердучихой.
Князь ведет их в дом скорей,
А в фуфайках у дверей,
Всеми фиксами сверкая,
Курят тридцать три бугая,
И, конечно, богатырь,
Беломор, их поводырь.
Царь хуеет с каждым шагом:
«Ни хуя себе ш