Все комнаты повыметены чисто: 
Ни пыли, ни соринки, ни пятна. 
Сегодня Пьер уехал к декабристам. 
Наташа отдыхает у окна. 

Над головою дети не топочут. 
Их няня на прогулку увела. 
Одна Наташа в сумраке. До ночи 
Заброшены обычные дела. 

И ей, сквозь пелену оконной влаги, 
Меж вздохом и подобием зевка, 
Вдруг видится неистовый Курагин 
Его глаза, и губы, и щека. 

Ей слышится внезапный шелест платья 
И шепота смешная ерунда. 
Пожатия, лобзания, объятья, 
Рыдания, истерик череда. 

Романсы, суматоха, топот конский... 
Воспоминаний путается нить. 
В них мечется непонятый Болконский 
Между "простить" и гордым "не простить". 

Еще одно мгновение свободы 
Проносится за складками портьер. 
А после роды, роды, снова роды… 
Пеленки, няня, дети, толстый Пьер. 

И в ворохе забот домашних позже, 
Средь завтраков, болезней, детских клизм, 
Ей сонный разум сладостно тревожит 
Таинственное слово - феминизм.