Чем голоднее человек, тем яснее работает его мысль и тем явственнее ощущает он запахи пищи.
Таркад, сын Азура, думал именно так. За двое суток он съел лишь две ягодки инжира, ухватив их с ветки, свисавшей над забором чужого сада. Схватить еще ему не удалось, поскольку разгневанная хозяйка ринулась на него с бранью и прогнала с улицы. Ее истошные крики еще долго стояли у него в ушах, пока он бесцельно бродил по базару. И именно они удерживали от соблазна украсть аппетитные фрукты из корзин торговок.
Никогда раньше не задумывался он о том, как много еды на вавилонских базарах и как вкусно она пахнет. Покинув рыночную площадь, он подошел к гостинице и стал ходить взад-вперед перед харчевней. Он надеялся, что ему повезет, и он встретит кого-нибудь из знакомых, у кого можно будет одолжить медяк, что-бы заслужить улыбку хмурого владельца гостиницы и вместе с ней радушный прием. Без денег на это рассчитывать не приходилось.
Погруженный в собственные мысли, он и не заметил, как оказался лицом к лицу с человеком, встречи с которым желал меньше всего на свете. Итак, перед ним возникла высокая костлявая фигура Дабазира, торговца верблюдами. Из всех кредиторов, у которых он время от времени занимал скромные суммы, Дабазир вызывал в нем особый страх, поскольку Таркад частенько нарушал свои обещания вовремя расплатиться.
Дабазир просиял, увидев его.
— Ага! Вот и Таркад! Именно тебя-то я и ищу, чтобы ты вернул мне два медяка, которые я дал тебе в долг месяц назад, и еще одну серебряную монету, которую дал еще раньше. Хорошо, что мы встретились. Мне как раз нужны деньги сегодня. Что скажешь, мальчик? А?
Таркад замер, а лицо его вспыхнуло. На пустой желудок ему меньше всего хотелось объясняться с Дабазиром.
— Мне очень жаль, очень, — промямлил он, — но сегодня у меня нет не то что серебряной, но даже и медной монеты, чтобы расплатиться.
— Тогда достань их, — настаивал Дабазир. — Ты ведь наверняка можешь достать несколько монет, чтобы заплатить за щедрость старого друга твоего отца, который помог тебе в трудную минуту?
— Мне не везет, поэтому я и не могу вернуть долг.
— Не везет! Не вини богов в своей слабости. Невезение преследует любого, кто больше думает о том, чтобы взять в долг, а не о том, чтобы отдать его. Пойдем со мной, мальчик, поговорим, пока я буду есть. Я голоден. А тебе я расскажу одну историю.
Таркаду меньше всего хотелось слушать откровения Дабазира, но, по крайней мере, речь шла о приглашении к столу.
Дабазир подтолкнул его в дальний угол харчевни, где они оба устроились на маленьких ковриках.
Когда хозяин заведения Коскор, улыбаясь, подошел к ним, Дабазир вальяжно обратился к нему:
— Жирную ящерицу на десерт, козлиную ногу, хорошо зажаренную и обильно политую соусом, хлеб и много овощей, потому что я голоден и хочу насытиться. И не забудь о моем друге. Принеси ему кувшин с водой. Да только охлади ее, сегодня жарко.
У Таркада защемило в груди. Неужели он должен будет сидеть здесь и пить воду, наблюдая за тем, как этот человек уминает целую ногу козла? Он промолчал. Он не нашелся, что сказать.
Однако Дабазир понятия не имел о том, что такое молчание. Улыбаясь и шумно приветствуя всех знакомых посетителей, он продолжал говорить: