Он всходит, расправив спину.
Железный взгляд, словно нож.
Трибуна ли, гильотина –
С балкона не разберешь.

Кивает бумажным лицам,
Кивает глухим рядам.
Тиранам порой не спится –
Все прочие спят всегда.

Он может быть и мечтает
Спасти обреченный град,
И, может быть, помогает
Чиновничий маскарад,

И может, он даже верит,
Что быть тому суждено,
Что тьма городских артерий
Наполнится светом... Но –

Участникам маскарада
Известно, чем болен он;
Он любит врагов и падаль,
Боится друзей и жен.

Ползут метастазы слухов
По городу, ропот злей –
Разруха, твердят, разруха,
Земле предадим, земле.

Гроза над его головою
Имеет большой успех...
Но вот он встает – не воин –
И плавно шагает вверх.

Его провожают взглядом;
Молчат десять тысяч ртов;
По правилам маскарада
К интриге любой готов,

Он вглядывается в лица,
Ладонь к тишине подняв,
И мне почему-то мнится,
Что смотрит он на меня,

И смотрит с такой тоскою,
Что я не могу терпеть.
Шепчу я: «Да что ж такое?!
Дайте ему умереть!»

Он в круге стоит размытом,
Ладонь над толпой подняв.
И я сознаю: глядит он
Действительно на меня.

И между льстецами, между
Рядами глядящих в рот
Он выстрела ждет с надеждой.
И снайпер не подведет.