Очень длинная, беззвучная, замедленная сцена
Повторяется постоянно, и в этом главная проблема.
Крик на всю квартиру. Спасает звукооператор –
Не записывает звук, что хоть как-то сохраняет кадр.

Весь фильм целиком состоит из подобных картин:
Неестественных и показушных, а-ля магазинных витрин.
Эта сцена выглядит, как товар из Fix Price’а:
Вроде полезная штука, но сборщик ни хрена не старался.

Все хлипкое, разваливается, только делает вид.
Сюжет не выстраивается и ни о чем не говорит,
Скатился в бесконечное повторение самого себя.
Скажите! Кого не задолбала “внутренняя борьба”.

Весь фильм герой страдает, но не вскрывает вены,
Не пытается повеситься. Он избивает дома стены!
Здесь все смеются. Тот самый беззвучный эпизод.
Народ надрывает животы, пока герой стену бьет.

Пересчитаю каждый кирпич в бетонной махине.
Только так я выбираюсь из этой вязкой дрезины.
Кулаки будут болеть еще три дня.
Значит, я буду помнить тебя еще 72 часа.

Ты пересчитаешь все ребра в моей собачьей грудине,
И, самое страшное, я скажу: “Продолжай, спасибо”.
Спасибо… Воспоминания уходят.
Нужно повторить пару сцен. Ты – самое приятное горе.

Эти “великие” страдания, “жуткие” совести угрызения!
Смотреть эту тягомотину не хватит терпения.
Все сталкивались этим и даже несколько раз подряд,
Но никого никогда не тронет героя в камеру взгляд.

Какие-то глупые сцены без начала или конца,
Вроде бы, есть поцелуй, но продолжения нет ни черта.
Зачем вообще вставлять толпы девушек в сценарий,
Если у героя не получается с ними толком разговаривать.

Или вот еще: персонаж в мучениях валяется на полу,
Жалуется на одиночество и испортившуюся еду.
Ему звонит друг с предложением о прогулке.
Он никуда не идет, кадр на брошенной трубке.

Весь фильм герой страдает, но не вскрывает вены,
Не пытается повеситься. Он избивает дома стены!
Здесь все смеются. Тот самый беззвучный эпизод.
Народ надрывает животы, пока герой стену бьет.

Я пересчитаю каждый кирпич в бетонной махине.
Только так я выбираюсь из этой вязкой дрезины.
Кулаки будут болеть еще три дня.
Значит, я буду помнить тебя еще 72 часа.

Ты пересчитаешь все ребра в моей собачьей грудине.
Самое страшное, я скажу: “Продолжай, спасибо”.
Спасибо… Воспоминания уходят.
Нужно повторить пару сцен. Ты – самое приятное горе.

Ты пересчитаешь все ребра в моей собачьей грудине.
Самое страшное, я скажу: “Продолжай, спасибо”.
Спасибо… Воспоминания уходят.
Нужно повторить пару сцен. Ты – самое приятное горе.