В влажных лесах у моря люди сжигают дни. Я могу быть счастливой там, где есть они.

Там, где под ясным солнцем кожа красна, как медь, можно родиться богом и по-людски стареть, можно расправить крылья соколом и орлом, сесть на колени к старцу и слышать лишь о земном. Там женщины близ у моря, в волнах купая чад, молчат и совсем не плачут, а бусы в лучах горят. Мужья там идут с охоты, промокшие во дождях, приносят цветную глину и перья случайных птах. Там курят такие травы, что ум заполняет дым, и кто-то, кто был ребенком, враз может уснуть седым. Там старцы, с голов чьи всё перья тянутся до земли, ночами выходят в поле, и их голоса слышны. Они лишь взывают громко к хранителю их племен, что платит им верной дружбой с начала людских времен, и тот чуть шевелит небо и листья над головой, зелёною дымкой чуда качая да звездный рой, и дико койот застонет в волшебной ночной тиши, которого их хранитель когда-то всего лишил. 

А в полночь настанет праздник, все будут да жечь костры и плавать в реке священной, где воды бурлят, быстры.

В серых коробках мира люди считают дни.
Я могу быть счастливой там, где не они.

Airheart