На страдание мне не осталось времени никакого. 
Надо говорить толково, писать толково 
Про Турецкого, Гороховского, Кабакова 
И учиться, фотографируя и глазея. 
Различать пестроту и цветность, песок и охру. 
Где-то хохотну, где-то выдохну или охну, 
Вероятно, когда я вдруг коротну и сдохну, 
Меня втиснут в зеленый зал моего музея. 

Пусть мне нечего сообщить этим стенам – им есть 
Что поведать через меня; и, пожалуй, минус 
Этой страстной любви к работе в том, что взаимность 
Съест меня целиком, поскольку тоталитарна. 
Да, сдавай ей и норму, и все избытки, и все излишки, 
А мне надо давать концерты и делать книжки, 
И на каждой улице по мальчишке, 
Пропадающему бездарно. 

Что до стихов – дело пахнет чем-то алкоголическим. 
Я себя угроблю таким количеством, 
То-то праздник будет отдельным личностям, 
Возмущенным моим расшатываньем основ. 
— Что ж вам слышно там, на такой-то кошмарной громкости? 
Где ж в вас место для этой хрупкости, этой ломкости? 
И куда вы сдаете пустые емкости 
Из-под всех этих крепких слов? 

То, что это зависимость – вряд ли большая новость. 
Ни отсутствие интернета, ни труд, ни совесть 
Не излечат от жажды – до всякой рифмы, то есть 
Ты жадна, как бешеная волчица. 
Тот, кто вмазался раз, приходит за новой дозой. 
Первый ряд глядит на меня с угрозой. 
Что до прозы – я не умею прозой, 
Правда, скоро думаю научиться. 

Предостереженья «ты плохо кончишь» — сплошь клоунада. 
Я умею жить что в торнадо, что без торнадо. 
Не насильственной смерти бояться надо, 
А насильственной жизни – оно страшнее. 
Потому что счастья не заработаешь, как ни майся, 
Потому что счастье – тамтам ямайца, 
Счастье, не ломайся во мне, 
Вздымайся, 
Не унимайся, 
Разве выживу в этой дьявольской тишине я;  

Потому что счастье не интервал – кварта, квинта, секста, 
Не зависит от места бегства, состава теста, 
Счастье – это когда запнулся в начале текста, 
А тебе подсказывают из зала. 

Это про дочь подруги сказать «одна из моих племянниц», 
Это «пойду домой», а все вдруг нахмурились и замялись, 
Приобнимешь мальчика – а у него румянец, 
Скажешь «проводи до лифта» — а провожают аж до вокзала. 
И не хочется спорить, поскольку все уже 
Доказала.