Эх, братка, молодые да ранние мы,
Дети без предела и передела страны.
Мимо УПК, даст бог, и мимо тюрьмы,
После 90-х меньше боимся войны.
И хотя каждый из нас доживет до весны,
Все равно, если мы видим те страшные сны.
На обочинах судьбы черные кресты
Пережили многие, но не всех сберегли.

А ведь после сорока дней по сыновьям,
Надо как-то дальше жить отцам и матерям.
На могилке чёрный хлеб и 50 грамм,
Но каждый из нас по любому будет там.
Наверно поэтому всё чаще тянет к церквям,
Поэтому тянет к оставшимся рядом друзьям,
Тянет к знакомым до боли местам,
Где улыбка - это улыбка, а не оскал.

Эх, щас посидеть бы тихо у реки,
Посмотреть, как ловят карася местные мужики,
По спокойной водной глади попускать круги,
Но мобилу разрывают звонки на куски.
Бытовуха с каждый днём зажимает в тиски,
Как на большой глубине давлением на виски,
Наверное поэтому часто бываем резки,
Но оставшись одни воем от тоски.

4 гвоздички и коньячок,
Тишина вокруг, только в траве поёт сверчок.
Зачитаю братану свой последний трэчёк,
Чокнусь с мрамором сотру солёные с щёк.
Время лечит, время стремится, время течёт,
Время, как официанты, выставляет счёт,
Время, как преподаватель, ставит зачёт,
Ну а чувство, как мой пульс, бьёт.

Прикинь, а ведь сейчас наверное вдалеке
Кто-то на реке сидит, встречает закат и рассвет,
Провожает пароходы, смотрим им вслед,
Смотрит на звёзды и небо, но меня там нет.
Ты прикинь, я так давно не слышал тишину
В постоянном окружении шума движух.
Этот эскалатор движется, не повернуть.
Первая - за упокой, остальные - чтоб уснуть.