Ой, где был я вчера - не найду, хоть убей.
Только помню, что стены с обоями,
Помню, Клавка была и подруга при ней,
И что целовался на куфни с обоими.

А наутро я встал,
Мне как давай сообщать,
Что хозяйку ругал,
Всех хотел застращать,
Что будто голым скакал,
Будто песни орал,
А отец, говорил,-
У меня генерал.

А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали.
И гостям, говорят, не давал продыхнуть -
Все донимал их своими аккордами.

А потом кончил пить,
Потому что устал,
Начал об пол крушить
Благородный хрусталь,
Лил на стены вино,
А кофейный сервиз,
Растворивши окно,
Просто выбросил вниз.

И никто мне не мог даже слова сказать,
Но потом потихоньку оправились,
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
И в конце уже все позабавились.

Кто плевал мне в лицо,
А кто водку лил в рот,
А какой-то танцор
Бил ногами в живот,
А молодая вдова,
Верность мужу храня,
(Ведь живем однова)
Пожалела меня.

И бледнел я на куфни разбитым лицом,
Делал вид, что пошел на попятную.
"Развяжите! - кричал, - да и дело с концом!"
Развязали, но вилки попрятали.

Тут вообще началось -
Не опишешь в словах,
И откуда взялось
Столько силы в руках?
Я, как раненный зверь,
Напоследок чудил,
Выбил окна и дверь
И балкон уронил.

Ой, где был я вчера - не найду днем с огнем,
Только помню, что стены с обоями.
И осталось лицо, и побои на нем,
И куда теперь выйти с побоями?

Ну, если правда оно,
Ну, хотя бы на треть,
Остается одно -
Только лечь, помереть.
Хорошо, что вдова
Все смогла пережить,
Пожалела меня
И взяла к себе жить.